– Договорились.
– Десерт будете?
– О да. Вы что же, причисляете меня к тому разряду женщин, которые не станут искренне отвечать на этот вопрос?
Он покачал головой:
– Я вообще считаю вас человеком искренним. Вы редко притворяетесь.
– Ну, не скажите. Иногда меня называют бестактной.
– Это самый большой ваш недостаток?
– Постараюсь справиться с ним. Ну а какой ваш самый большой недостаток?
Беррингтон ответил не колеблясь:
– Влюбчивость.
– Разве это недостаток?
– Да, в том случае, если вы делаете это слишком часто.
– Или же влюбляетесь не в одного, а, скажем, сразу в двух человек.
– Возможно, мне следует написать Лорейн Логан и попросить у нее совета.
Джинни рассмеялась. Но ей не хотелось переводить разговор на Стивена.
– А кто ваш любимый художник? – спросила она.
– Попробуйте догадаться.
Беррингтон – ярый патриот, а потому наверняка сентиментален, подумала она.
– Норман Рокуэлл[3]?
– Ну разумеется, нет! – Лицо его искривила брезгливая гримаса. – Вульгарный примитивный иллюстратор! Нет, если б я мог себе позволить, то собирал бы американских импрессионистов. Особенно неравнодушен к зимним пейзажам Джона Генри Туактмана[4]. «Белый мост» – самая любимая моя картина. Ну а вы?
– Теперь ваш черед угадывать.
Он на секунду задумался.
– Миро[5]?
– С чего вы взяли?
– Просто показалось, что вам должны нравиться яркие цветовые гаммы.
Она кивнула:
– Да, близко. Но не совсем точно. Миро какой-то уж слишком сумбурный. Я предпочитаю Мондриана[6].
– Ах, ну да, конечно! Прямые линии.
– Именно. А вы догадливы.
Он пожал плечами, и Джинни подумала, что этот ловелас наверняка играл в такие игры со многими женщинами.
Она взяла ложечку шербета с манго. Обед получался явно не деловой. И вскоре ей предстоит решить, как будут складываться дальше отношения с Беррингтоном.
Она не целовалась с мужчиной вот уже года полтора. С тех пор как Уилл Темпл ее бросил, она даже ни разу не ходила на свидание, вплоть до сегодняшнего дня. Зла на Уилла она не держала; она больше не любила его. Но этот монашеский образ жизни просто сводил ее с ума.
Она устала быть одна. Хотелось, чтобы рядом в постели был мужчина; она истосковалась даже по мужским запахам – смазочного масла, потных футболок и виски. Но больше всего ей не хватало секса. И когда какие-нибудь радикальные феминистки восклицали, что пенис – это враг женщины, ей хотелось крикнуть в ответ: «Говори только за себя, сестричка!»
Она подняла глаза на Беррингтона – он ел яблоко в карамели. Ей нравился этот мужчина, несмотря на его старомодные политические