Баллард выключает терминал.
– Так и есть. А некоторые из нас теряют даже их.
Лени замечает колкость, но та не достигает цели. Кларк выпрямляется и направляется к лестнице.
– Ты куда? Опять наружу? – спрашивает Баллард.
– Смена не закончилась. Думаю, я прочищу трубу на втором номере.
– Поздновато уже. Мы и наполовину ничего не доделаем, как наша смена закончится. – Баллард снова куда-то пристально смотрит. В этот раз Кларк следит за ее взглядом и упирается в большое зеркало на дальней стене.
Ничего интересного там нет.
– Я буду работать допоздна. – Она хватается за перила, заносит ногу над первой ступенькой.
– Лени. – Кларк может поклясться, что слышит дрожь в голосе напарницы, оглядывается, но та уже идет в рубку, говоря: – Боюсь, я не смогу пойти с тобой. Надо проверить протоколы телеметрии. Там какие-то сложности.
– Прекрасно. – Лени чувствует, как нарастает напряжение, и спускается по лестнице.
«Биб» снова сжимается.
– А ты уверена, что с тобой снаружи будет все в порядке? Может, тебе стоит подождать до завтра.
– Нет. Я уверена.
– Тогда держи передатчик включенным. Я не хочу, чтобы ты опять пропала…
Кларк в воздушном шлюзе, быстро исполняет весь положенный ритуал. Теперь ей не кажется, что она тонет при переходе. Скорее рождается заново.
Лени просыпается во тьме. Кто-то рыдает.
Лежит несколько минут неподвижно, смущенная и неуверенная. Всхлипы идут со всех сторон, мягкие, но вездесущие в гулкой скорлупе «Биб». Ее тело почти безмолвно, только слышится стук сердца.
Она боится. Не знает почему. Только хочет, чтобы звуки исчезли.
Кларк скатывается с койки и шарит по стене наугад, ища задвижку люка. Открывает, выходит в полутемный коридор; скудный свет идет из кают-компании. Звуки же доносятся с другой стороны, из сгущающегося мрака. Она следует за ними по туннелю, кишащему трубами и кабелями.
Каюта Дженет. Люк открыт. Изумрудный индикатор сверкает во тьме, практически не освещая сгорбленную фигуру на тонком матрасе.
– Баллард, – тихо окликает ее Кларк, но входить не хочет.
Тень двигается, вроде бы поворачивает к ней голову и чуть ли не умоляюще произносит:
– Почему ты никогда ничего не показываешь?
Кларк хмурится в темноте.
– Чего не показываю?
– Ты знаешь чего! Как… как тебе страшно!
– Страшно?
– Быть здесь, застрять на дне этого ужасного черного океана…
– Я не понимаю, – шепчет Кларк.
Клаустрофобия, забеспокоившись, начинает шевелиться внутри.
Баллард фыркает, но усмешка явно вымученная.
– О, ты все прекрасно понимаешь. Думаешь, это такое соревнование. Если все держать в себе, то выиграешь… но это не так, совсем не так, Лени. Скрытность не помогает, здесь мы должны доверять друг другу или проиграем…
Она