А я знаю. И Тишка с Мишкой знают. Как и Васька. Но о нём, паразите, лучше без надобности не вспоминать, а то явится, даже если не звали. Такой уж характер, неугомонный да непоседливый.
Все звуки внезапно смолкли: ни шелеста листвы, ни шепота ветерка, ни щелчков и шуршанья ночных зверьков. И сама не могу пошевелиться, будто всё тело сковало. Только не железом, а истомой сладкой. И дышать тяжелее стало, а во рту пересохло, будто от волнения. Я сбросила себя покрывало, вдохнула полной грудью. И впрямь, что это такое? Воздух будто с огнём воедино сплёлся и опаляет с каждым вдохом.
– Ты не бойся меня, Калинка-малинка моя, – прошептал у самого уха голос, от которого сердце забилось пойманной пташкой в клетке злодея-разбойника. – Не обижу тебя. Только не могу прийти, как честный человек, а силы не ходить – нет. Пропадаю без тебя.
А потом вдруг уста обожгло так горячо, что я невольно охнула. Крепкие руки обвили стан и приподняли над кроватью. Я ойкнула и уперлась руками в грудь незнакомца. Только дурман желания закружил голову так, что захотелось самой потянуться к губам незнакомца и…
Я резко вскинула руку, и алый всполох озарил комнату.
– Ай! – совершенно искренне возмутились надо мной, не ожидав такой подставы.
Я упала на кровать, а ставни со стуком распахнулись. Только успела краем глаза заметить, что вылетела из комнаты какая-то птица. И тишина.
Села на постели, пригладила каштановые встрёпанные волосы и покачала головой. Так-так, это тебе, Калинка, уже не приставания на улице. Быстро надо что-то с защитой дома делать.
С улицы вдруг донеслась мелодичная песня дудочки. Такая нежная и мягкая, совсем неземная. И в то же время холодная, словно каждый звук из льдинки сотворили. Я встала с кровати и подошла к окну. На ходу очертила вокруг себя круг силы, чтобы быть готовой. А то мало ли.
Прислушалась. Музыка стала громче и красивее, словно набирала силу, впитывая ночную тьму.
Эх, будь что будет. Не стоять же идолищем деревянным посреди своей хаты, в конце концов!
Я приблизилась к окну и осторожно выглянула. И обомлела. Внизу, сидя прямо на траве и наигрывая на дудочке, находился Дивислав. Завораживающая мелодия заставляла сердце биться быстрее, а взгляд невозможно было отвести от красавца-музыканта. Пусть и чужого, непонятного, обладающего такой силой, что даже в дом чудесницы спокойно войти может.
Я оперлась руками о подоконник. Вот что с этим гостем незваным сделать? Огненный вихрь вызвать али пчелок с пасеки Микулы Радяниновича привлечь, чтобы пояснили, что врываться к девице ночью – нехорошо?
Мелодия стихла. Дивислав поднял глаза к звёздам. На мгновение моё сердце замерло. До того красив и невероятен он сейчас был. Вот уж и правда интересно: откуда такой взялся? Ведь чужак, точно чужак. А ведёт