– У нее есть дети? – спросила Софи, надеясь, что девочка обретет любящих и заботливых родственников.
– Насчет детей не знаю. Кажется, она довольно пожилая, но производит впечатление умной и рассудительной женщины, во всяком случае по телефону. Она удивилась моему звонку, но охотно согласилась взять ребенка, только сказала, что девочку нужно обеспечить теплой одеждой, у них там холодные зимы.
Мари-Анж улетает в Айову… Для Софи это было все равно что на Луну. Мысль о разлуке с любимицей была для нее невыносима. Она пообещала, что соберет в дорогу все теплые вещи девочки и вообще все ее любимые вещи, кукол, фотографии Робера и родителей, чтобы на чужбине ее окружали знакомые предметы.
Софи упаковала все вещи в три больших чемодана. Поверенный, приехавший за Мари-Анж через два дня, ничего не сказал по поводу большого багажа. Он и сам не мог смотреть на девочку без боли в сердце. Мари-Анж выглядела как человек, которому нанесли смертельный удар, она не могла ни перенести его, ни даже в полной мере осознать смысл случившегося. В ее глазах застыло выражение потрясения и боли, старая экономка выглядела такой же разбитой. Прощаясь, Мари-Анж обняла Софи и заплакала. Поверенный с чувством неловкости стоял рядом с ними добрых десять минут, беспомощно наблюдая, как плачут маленькая девочка и пожилая женщина. Наконец он тронул девочку за плечо:
– Мари-Анж, нам пора ехать, иначе мы опоздаем на самолет.
– Ну и пусть опоздаем. – Она всхлипнула. – Пусть самолет улетит без нас. Я не хочу ехать в эту Айову, я хочу остаться здесь.
Поверенный не стал напоминать, что дом будет продан вместе со всем имуществом. Оставлять имение за Мари-Анж, когда она еще так мала и к тому же улетает за океан, не имело смысла. Период ее жизни, связанный с замком Мармутон, закончен, и девочка, видимо, это понимала, хотя и не говорила об этом вслух. Перед тем как сесть в машину, она испуганно огляделась по сторонам, словно желая запечатлеть на всю жизнь то, что видит. Софи, все еще всхлипывая, пообещала писать ей каждый день. Она стояла во дворе до тех пор, пока машина не скрылась из виду, а потом рухнула на колени и зарыдала во весь голос, уже не сдерживаясь.
Позже, выплакавшись, Софи зашла на кухню, потом ушла в свой домик собирать вещи. Потом она тщательно прибралась в доме. Оглядевшись в последний раз, Софи заперла дверь и вышла на дорогу. Стоял солнечный сентябрьский день. Она собиралась некоторое время пожить у друзей на ферме, а потом поехать в Нормандию к дочери.
Во время долгого пути до Парижа Мари-Анж не произнесла ни слова. Сначала поверенный несколько раз пытался завязать разговор, но девочка упорно молчала, и он оставил эти попытки, понимая, что ему нечего сказать ей в утешение. Мари-Анж придется научиться жить со своим горем. В Айове девочку ждала другая жизнь, и он надеялся, что она поладит с родственницей и, возможно, даже обретет свое счастье. Не может же она всю жизнь оплакивать родителей и брата.
По пути они сделали остановку,