А Зимобор снова вспомнил о Вещей Виле, и у него мелькнула надежда. Она – та, кто перерезает нити человеческих жизней. Она несомненно знает о его мертвой невесте все, как знает обо всех живших и умерших, сколько их ни было.
– А может быть, это не так трудно, как ты думаешь! – ответил он Громану, уже без прежнего уныния глянув на жреца, а потом на княгиню. – Я узнаю, как она умерла и чего теперь хочет. Это моя невеста, и я сам с ней разберусь. А живые пусть на нее не надеются и за мертвую не прячутся. Что я сказал про поединок – так и будет.
– Так и поединщик тебе будет! – рявкнул Секач и, схватив за плечо, вытолкнул вперед Буяра. Тот опять был порядком пьян: на щеках его полыхал румянец, а душу переполняла отвага.
– Я выйду на суд божий против брата моего Зимобора! – крикнул и сам Буяр. В раздоре старших брата и сестры он мог неожиданно оказаться победителем. – Я тоже – сын князя Велебора и княгини Дубравки, во мне кровь Тверда и Белояра! Если я одолею – я буду смоленским князем!
– Нечего тут разговоры разговаривать! – раздавалось со всех сторон. – Как повелось! Кто одолеет – тот наш князь! Тот богам угоден! А кто проиграет, тот, стало быть, больше не спорь! А драться нам нечего, чтобы всю землю нашу в чужую добычу отдать!
Но выступление нового поединщика Зимобора не смутило. «Если вызовется быть тебе соперником младший брат – выходи на бой без тревоги, победа будет твоя», – обещала ему Та, Которая Знает. Буяра как соперника он не боялся, поскольку был сильнее, опытнее и хладнокровнее. Всю свою жизнь они чуть не каждый день сражались тупым учебным оружием, и ни единого раза Буяр у него еще не выиграл. Только спьяну тот мог об этом забыть, а Зимобор хоть сейчас мог перечислить все те ошибки, которые Буяр наверняка сделает. А значит, если мертвая невеста не вмешается опять, он уже может считать себя новым смоленским князем.
Неподалеку от крайних смоленских дворов широко раскинулось так называемое Княжеское поле. Когда-то давным-давно там был погребен князь Тверд, основатель города и старший внук древнего Крива. Его курган и сейчас еще возвышался над всеми, а вокруг за века вытянулись курганы других знатных родов – длинные, способные вместить прах множества умерших. Небольшие родовые насыпи простых смолинцев были разбросаны поодаль. Огромный жальник с годами все рос, и в поминальные дни здесь было оживленно: везде дымили костры, греющие души дедов и бабок, на высоких курганах знати приносились жертвы и пелись поминальные песни, везде слышался говор – живые рассказывали мертвым про оставленную ими жизнь.
Все дни, пока готовилось погребение, старухи со всего города, распустив седые космы и посыпав головы золой, причитали по умершему князю.
Одолеет нас забота неизбывная,
Зашибет тоска-кручина горемычная:
Без тебя, могучий князь-отец,
Не запашутся поля наши широкие,
Не взойдет трава в лугах зелененьких,
Не пойдет к нам рыба в