Сейчас меня просто захлестнула волна восхищения – Каверина выглядела просто великолепно. Нет, не роскошно, потому что черные джинсы с коротким темно-синим свитером отнюдь не претендовали на особую презентабельность, хотя, по словам Кряжимского, она тоже работала в Думе и занимала довольно высокий пост – курировала дела молодежи и спорта.
Просто внутренняя раскрепощенность и внешняя простота довольно органично вписывались и в имидж деловой женщины, которой я Каверину немедленно представила, и в образ заботливой подруги, которой она, по сути дела, сейчас и являлась.
Перезнакомившись прямо на месте, мы следом за нею прошли в гостиную. А когда она вышла узнать о самочувствии подруги и заодно принести нам кофе, произошла совершенная неожиданность.
– Елена Прекрасная, – внезапно шепнул мне Виктор, удивив меня такой многословностью.
«Тоже мне Парис нашелся», – усмехнулась я, припоминая мифы греческой мифологии. Впрочем, спорить с фотографом было делом абсолютно безнадежным: Каверина действительно не оставляла равнодушным никого из окружающих – в этом я уже успела убедиться на собственном опыте.
– Скажите, а в квартире уже побывала милиция? – профессионально поинтересовалась Марина, когда Елена вернулась и поставила перед каждым чашку с ароматным напитком.
– Да, они только забрали тело и провели поверхностный осмотр. Инга отказалась пока давать официальные показания без своего адвоката, но с вами согласилась пообщаться даже в его отсутствие, – тут же ответила Каверина. – Надеюсь, вы будете предельно корректны…
– Можно мне в ванную? – прервал ее Виктор, стараясь носовым платком скрыть свое неловкое обращение с чашкой кофе.
– Да, но милиция попросила ничего пока не трогать, – предупредила Каверина. – Постарайтесь не оставлять отпечатков.
Под нашими недоумевающими взглядами фотограф вышел. «Странно, обычно он бывает намного аккуратнее, – заметила я. – Особенно в гостях. Волнуется?» Но подумать об этом чуть дольше просто не хватило времени – через минуту к нам присоединилась вдова Владимирцева Инга.
Она оказалась полной противоположностью высокой голубоглазой Елене: небольшого роста, светловолосая, кареглазая. Бледность и слегка припухшие веки придавали ее лицу какой-то утонченный аристократизм. Мне сразу стало ясно, что горе этой женщины от смерти мужа вовсе не было поддельным. Впрочем, мы все равно, не полагаясь на милицию, собирались кое-что проверить. Представившись, я сразу начала разговор:
– Инга Львовна, мне бы для начала хотелось узнать, почему сегодня утром возле вашего мужа не оказалось никого из охраны или обслуживающего персонала?
Поймав на себе укоризненный взгляд Марины, я поняла: многие люди не пускаются с места в карьер,