Возможно, отсюда идут лабиринты абстракции?! Только кто-то уподобляется тем древним троллиным моделям из царства вечной мерзлоты… Мифическая Хольдре питается кровью, потому что холодно, не разбирая, кому она принадлежит. Употребляет ее в личных целях. А разве нет такого, если холодно, или голодно, или не хватает на дом, белый теплоход и дальние страны, люксусную жизнь?!
И впиваются в горло.
И несутся крики.
И кружится винтовая лестница Дьявола. Она ведь ни к чему не прикреплена, можно вот-вот упасть.
Тогда поражает Крик пошатнувшихся.
«Кого могу противопоставить? К чему стремиться?…» – беспрестанно думает молодой Эдвард Мунк.
С огромным трудом он обретает себя. Но уже иного. Будто зреет и у него внутри монстр Крик. Этот страшный господин Крик, порожденный страданиями человека, слабостью его перед сильнейшим, помноженной на обстоятельства внутреннего и внешнего мира, находится бесконечно в поиске. Куда проникнуть? Кого поразить? Чуть слабинка – достанет где угодно.
Художник видит все глазами, переполненными страхом потерь и страданий. Не случайно, потеряв первой любимую сестру Софи, умершую в 15 летнем возрасте, обреченно потом изрек: «Болезнь, безумие и смерть – черные ангелы, которые стояли на страже моей колыбели и сопровождали меня всю жизнь».
Те его видения, сопровождая, до сих пор витают над нами. Они оставлены Мастером, беспокоясь, не находя себе тогда места, появляются видения у горизонта. Он ведь мастер мистического жанра, сам в него же был погружен, обладал огромным желанием влиять, появляться невзначай. Он желал вечно будоражить. Эпатировать.
Эксперементировал вновь и вновь.
Искал. Вот-вот они, его образы, могут появится снова. Ему ведь так хочется избавить мир от страданий. Изучить причину возникновения Крика и передать это понимание нам. Не жалея себя, как истый исследователь, многие эмоциональные и тяжелые восприятия пропускает через себя, взаимодействуя с окружением. Оставляет следы своих видений, чтобы вывести их художественные формулы. Запечатлеть для будущего. Усовершенствовать, повлиять на него. Когда с мольберта страдающего художника «увидело жизнь» произведение «Больная девочка», будто на больничной каталке втолкнули его к нам, впоследствии взбудораженный Эдвард делает вывод:
«Работа над картиной… открыла мне новые пути, и в моем искусстве произошел выдающийся прорыв. Большинство моих поздних произведений обязано своим происхождением этой картине».
Мунк