– У нас тут с завтрака много осталось. Я подумала…
– А я Андрей… – сказал невпопад сонный Гортов.
Она принесла чай с лимоном, тосты и кашу. Софья все больше смущалась и наливалась, пыхтя, молча.
«Вы кушайте», – снова сказала Софья.
Гортов стеснялся тоже – только теперь он заметил, что стоит в майке и старых обвисших трусах с очень мелкой, но оттого особенно мерзкой дырочкой. Он надел штаны, со штанами вернулась уверенность.
– А что же вы Софья… Может быть, будем на ты? – как всякий застенчивый человек, Гортов задал этот вопрос небывало развязным тоном.
Софья кивнула без тени романтики – по-пролетарски, «будем».
– Ты… вы все же кушайте, – стояла на своем Софья. – А я потом поднос заберу.
– Хорошо, хорошо, – вслед за штанами Гортов надел и свитер. – А я здесь, так сказать, первый день. Вот хочу разузнать… что тут вообще… в Слободе. Мне расхваливали прекрасный воздух…
– А что воздух, – почесала бедро Софья. – Воздух везде один. Я раньше в Бибиреве у мамы жила. В Бибиреве, оно, конечно, удобнее было – раз! – и в метро, и через 20 минут у центра. Хотя и здесь получается 20 минут, если на бричке. Так что то на то и выходит.
Софья крепко задумалась, на минуту даже забыв про питание.
– А что здесь насчет культурных мероприятий? – спросил Гортов.
– По субботам служит в монастыре отец Иларион. Но очереди к нему серьезные. Сложно внутрь попасть.
– Ну а развлечения? Рестораны? Бассейн? Спорт? Хочется поддержать спортивную форму, – сказал Гортов, который вживую не видел штанги.
– Этого я не знаю. Некогда, работаю и учусь. С утра до ночи. Вы кушайте, все же остынет.
– А вы здесь чем занимаетесь? – спросил Гортов, примериваясь к хлебу.
– Да всем понемногу. За бабушкой вот хожу, живет у вас за стенкой. Хорошая женщина, по-своему добрая. Играла раньше на пианине. У ней же живу в комнатке.
– Интернет хорошо работает?
– Работает, это конечно, работает, но в день часа полтора, если честно. И очень уж медленный. Только страница откроется, и всё. Глухо. Вам лучше флэшку купить.
За стеной прозвучал противный, пронзительный колокольчик: «дзянь-дзянь» от которого жидкие глазки Софьи заледенели.
– Мне пора. Совсем все остыло. Кушайте.
– Я покушаю, – заверил Гортов.
Санузел оказался в конце коридора. С ревом и стоном рвалась из трубы рыжая густая вода. Гортов принял рыжую ванну.
Обсохнув, он вышел во двор. Был серый день. Колокола звонили. Мальчик с большой, скачущей на пружинке башкой бежал за котом, чтобы умучить. Кот был проворный, вцепился в дерево и полез к кроне. «Какой уродливый мальчик, даже удивительно», – подумал Гортов, проходя мимо танцующего вокруг ствола ребенка.
В клетке из деревянных прутиков квохтала курица, швыряясь перьями. Злобно кричали неизвестные птицы