В 1578 г. Самарканд был взят Абдаллахом II, но политическая ситуация вынудила его сохранить двоевластие в государстве: Дарвиш-Мухаммад-султан б. Науруз Ахмад Барак-хан, правитель Ташкента, был признан Абдаллахом в ханском достоинстве. Подтверждение тому, что Абдаллах признавал Дарвиш-Мухаммада ханом, мы находим в актовом материале: сохранились послания, которыми эти два монарха обменивались в качестве равных правителей[288].
Последним опасным противником Абдаллаха II в борьбе за верховную власть в Бухарском ханстве являлся Баба-султан, сын Науруз-Ахмада Барак-хана и брат Дарвиш-Мухаммад-хана, владевший Ташкентом и Туркестаном. Как и другие противники Абдаллаха, он представлен в трудах придворных историков последнего (Хафиз-и Таныша Бухари и Мукими) мятежником против законного государя. В качестве такового он воспринимался и современными историографами. Однако привлечение данных дипломатики позволяет опровергнуть это мнение. В составе бухарской рукописи конца XVI в. «Раузат ар-ризван ва-хадикат ал-гилман» («Сад рая и роща пажей»), принадлежащей перу Бадр ад-Дина ал-Кашмири, сохранились несколько официальных и частных писем Абдаллах-хана, в которых он называет Баба-султана ханом[289]. На наш взгляд, это – вполне убедительное свидетельство того, что Абдаллах таким образом признавал своего противника в ханском достоинстве. Тем более что Баба-хан являлся потомком ханов в четвёртом поколении, тогда как сам Абдаллах – лишь во втором: его отец был ханом, но дед ханского трона не занимал.
Итак, данные дипломатики и нумизматики в значительной степени корректируют выводы, сделанные в историографии государства Шайбанидов на основе преимущественно письменных источников. Однако это вовсе не означает, что мы должны полностью отказаться доверять историческим сочинениям – ведь без их сведений о родственных связях тех или иных Шайбанидов, информации об их предках мы вряд ли сумели бы понять причины предъявления ими претензий на ханский трон и признания их права на власть со стороны родичей. Тем не менее есть все основания относиться критически к сообщениям шайбанидских придворных историков – особенно теперь, когда в нашем распоряжении имеются куда более объективные источники, такие как монеты и официальные акты.
В завершение хотелось бы отметить,