Наиболее виртуозный, на наш взгляд, способ «замаскировать» рецепцию права покорённого народа имел место при включении в право империи Юань норм и принципов буддийского права, заимствованного из Тибета. Тибет к этому времени находился в составе Монгольской империи, т. е. в полной мере относился к категории завоёванных государств. Чтобы рецепция тибетского права не выглядела прямым заимствованием, была создана правовая фикция – т. н. концепция «двух учений» или «двух законов». Она сводилась к тому, что светское право (закон), установленное монархами Монгольской империи, дополнялось правом (законом) духовным – буддийскими нормами. Чтобы придать этой концепции легитимность, первым адептом «двух учений» в «Белой истории» назван сам Чингис-хан[219]. Соответственно «религией» его внука Хубилая названы «два закона устройства вселенной, [из них] духовное правление [подобно] шёлковому узлу, правление хагана [подобно] золотому ярму»[220]. В монгольской историографии XVII–XVIII вв. эта концепция получила дальнейшее развитие, и считалось, в частности, что каждый великий хан (начиная уже с Мунке) имел собственного буддийского наставника[221]. Таким образом, тибетское буддийское духовенство приравнивалось к высшему чиновничеству Монгольской империи и в некоторых случаях ставилось едва ли не наравне с её правителями и имело полное право проявлять законодательную инициативу!
Правители же монгольских государств, принявших ислам, нашли возможность соблюсти рассматриваемый принцип несколько иначе. Так, в источниках по истории ислама в Золотой Орде мы практически не встречаем сведений о правотворческой деятельности и значительной политической роли собственно ордынских правоведов и богословов – из Волжской Булгарии, Крыма, Хорезма. Советниками-богословами золотоордынских ханов-мусульман или видными чиновниками (в т. ч. и в судебной сфере) были выходцы из Мавераннахра, Ирана и даже Египта[222]. В то же время собственно ордынские богословы и знатоки права в большей степени были известны именно за рубежом, в первую очередь в Египте, союзном Золотой Орде, а также в Чагатайском улусе и Иране[223]. Полагаем, что возвышение иностранных мусульманских деятелей можно объяснить выявленной нами закономерностью: заимствование иностранного права формально от выходцев из независимых государств (включая и другие монгольские государства – Иран и Мавераннахр, не подчинённые Золотой Орде) было допустимо в отличие от права покорённых государств.
Правители Чагатайского улуса действовали аналогичным образом, в полной мере следуя принципу заимствования права не от собственных подданных, а от иностранных государей. Так, согласно тимуридскому историку Абд ар-Раззаку Самарканди, советники Пир-Мухаммад-мирзы, внука Тимура, предложили для обоснования его права на престол «испросить грамоту на царство