Надо признать, что уроки, преподнесенные такими, как сторож, персонажами блестяще усваиваются. Они как зарубки на ружейном прикладе – свидетельства павших в боях с реальностью семейных бесед о добре и зле. Потому, что на дворовых уроках нас не заставляют учить таблицу Брадиса и считать на логарифмической линейке.
Боже, как же я ненавидел логарифмическую линейку! Я и сейчас ее ненавижу. Одна такая до сих пор хранится в моем столе. Я натыкаюсь на нее, когда разбираю накопившийся в ящике хлам. Всякий раз болезненно преодолеваю искушение вышвырнуть ненавистный инструмент прочь, навсегда, но, в конце концов, оставляю. До следующего раза. Как напоминание. О чем? Во-первых, о том, что в жизни немало мест, куда путь мне не дано освоить. Что собственная умственная или душевная недостаточность с легкостью манекенщицы переодевается ненавистью к неподдающемуся. Это второе. И третье: не стоит тешить себя надеждой, что однажды все образуется благодаря пониманию первого и второго; ни фига! Кому-то для опыта нужна несложившаяся карьера, незадавшийся брак, словом, расплющенное в блин эго, мне же хватило обычной логарифмической линейки. Все остальное додумал сам.
В небесной бухгалтерии просто обязаны были отметить в графе «Расходы на обучение»: «Недорого».
Моя забившаяся вглубь ящика логарифмическая линейка была «разряженной», не опасной. Я снял с нее бегунок-стекляшку в алюминиевой рамке, вынул подвижную сердцевину, все удаленное торжественно поломал. «Разлогарифмировал». Превратил в обычный измерительный инструмент. Вроде как заменил калькулятор счетами, свершил гражданскую казнь вещи. При этом мне не хотелось думать, но я упорно думал о том, что и сам из того же отряда: крапаю себе говённые заметки после пафосного журфака. «Вонючки». Для многотиражек. Где-то и моя сердцевина валяется поломанной. Правда, у моей линейки прошлое было не особенно ярким. Это я оттягивался неистово. Нечем ей хвастаться. За всю жизнь два примера решила правильно. Полтора. В другой раз я у соседа подсмотрел. Или оба раза? Не помню уже. Ну да пусть ее, математику. А про свою сердцевину – складно получилось. Может, найдется где? Склеим, вставим. Не пора ли и в самом деле подыматься? И в путь, на поиски?
«Хоть одна светлая мысль».
«Мамочка, дорогая моя, это же образ! Ну, пускай светлая мысль еще минут десять помается в темноте. Тем более что на свету ее никто и не разглядит. Кстати, ты знаешь, почему Никола Тесла конструировал свои лампы?»
«Просвети, сделай милость».
«Потому что в темноте лица друзей неотличимы от лиц недругов. Когда я лежу с закрытыми