– Но Ист-Энд – очень серьезная проблема, – внушительно заметил сэр Томас, качая головой.
– Несомненно, – согласился лорд Генри. – Ведь это – проблема рабства, и мы пытаемся разрешить ее, увеселяя рабов.
Старый политикан пристально посмотрел на него.
– А что же вы предлагаете взамен? – спросил он.
Лорд Генри рассмеялся:
– Я ничего не желал бы менять в Англии, кроме погоды, и вполне довольствуюсь философским созерцанием. Но девятнадцатый век пришел к банкротству из-за того, что слишком щедро расточал сострадание. И потому, мне кажется, наставить людей на путь истинный может только Наука. Эмоции хороши тем, что уводят нас с этого пути, а Наука – тем, что она не знает эмоций.
– Но ведь на нас лежит такая ответственность! – робко вмешалась миссис Ванделер.
– Громадная ответственность! – поддержала ее леди Агата.
Лорд Генри через стол переглянулся с мистером Эрскином.
– Человечество преувеличивает свою роль на земле. Это его первородный грех. Если бы пещерные люди умели смеяться, история пошла бы по другому пути.
– Вы меня очень утешили, – проворковала герцогиня. – До сих пор, когда я бывала у вашей милой тетушки, мне всегда становилось совестно, что я не интересуюсь Ист-Эндом. Теперь я буду смотреть ей в глаза не краснея.
– Но румянец женщине очень к лицу, герцогиня, – заметил лорд Генри.
– Только в молодости, – возразила она. – А когда краснеет такая старуха, как я, это очень дурной признак. Ах, лорд Генри, хоть бы вы мне посоветовали, как снова стать молодой!
Лорд Генри подумал с минуту.
– Можете вы, герцогиня, припомнить какую-нибудь большую ошибку вашей молодости? – спросил он, наклонясь к ней через стол.
– Увы, и не одну!
– Тогда совершите их все снова, – сказал он серьезно. – Чтобы вернуть молодость, стоит только повторить все ее безумства.
– Замечательная теория! – восхитилась герцогиня. – Непременно проверю ее на практике.
– Теория опасная! – процедил сэр Томас сквозь плотно сжатые губы.
А леди Агата покачала головой, но невольно засмеялась. Мистер Эрскин слушал молча.
– Да, – продолжал лорд Генри. – Это одна из великих тайн жизни. В наши дни большинство людей умирает от ползучей формы рабского благоразумия, и все слишком поздно спохватываются, что единственное, о чем никогда не пожалеешь, это наши ошибки и заблуждения.
За столом грянул дружный смех.
А лорд Генри стал своенравно играть этой мыслью, давая волю фантазии: он жонглировал ею, преображал ее, то отбрасывал, то подхватывал снова; заставлял ее искриться, украшая радужными блестками своего воображения, окрылял парадоксами. Этот гимн безумствам воспарил до высот философии, а Философия обрела юность и, увлеченная дикой