– Ты все?
– В смысле?
– Закончил свою речь?
– Прости? – спросил отец, притворившись, будто не понимает.
– Мы не идем, только и всего. Джеймс и Элизабет за нас извинятся. Артур нисколько не обидится.
– «Мы»? – вскричал папа, теряя терпение. – Теперь уже «мы»? Что это значит?
– Ты и я, и прекрати прикидываться дурачком. Актер из тебя никудышный.
Отец напыщенно ответил:
– А это меня нисколько не задевает. Можешь оставаться здесь, Госпожа Бессильная, но при чем тут я? Собирайтесь, дети!
Его голос дрогнул от напускного негодования и реального гнева.
– Ты оставишь больную женщину одну на милость какого-нибудь маньяка? Вспомни, что пишут в газетах. – Мамины глаза вспыхнули от ярости.
– Собирайтесь!
Отец величественно прошел к двери, но на полпути замедлил ход и свернул к бару. Там он плеснул себе чистого виски, одним махом опрокинул рюмку и угрюмо произнес:
– Джеймс, Элизабет, идите одни!
Мама снова одержала победу.
– Не забудь ключ, – напомнила мне сестра, когда я закрывал входную дверь.
– Ладно, ладно, – буркнул я. – Господи, он липкий!
День выдался особенно теплым, если учесть, что был конец сентября. Несмотря на прогнозы, предсказывавшие суровую зиму, на юг страны пришла жара.
– Похоже, ночью будет гроза, – заметила Элизабет, критически оглядывая себя. – Как я выгляжу, Джеймс?
– Неплохо.
Я, конечно, поскромничал. На самом деле в белом шелковом платье она смотрелась роскошно. Ее и без того стройная талия казалась еще тоньше. Чудесные туфли на плоском каблуке, элегантная кружевная шаль, скрывавшая скромное декольте и обманчиво простая прическа довершали картину.
– Только, – посоветовал я, – слегка промокни платком губы. Вот, так лучше.
– Думаешь, я понравлюсь Генри?
– Непременно. Кстати, раз уж напомнила, как успехи у вас двоих?
– Думаю, хорошо, но, кажется, он охладел ко мне.
– О?
– Наверное, надо было позволить ему поцеловать меня.
Я молча ждал, что последует дальше.
– Пару дней назад я решила навестить Уайтов, – серьезно поведала сестра. – Генри опять заговорил о матери, о том, как много она для него значила. Мы немного поболтали. Он выглядел таким несчастным, что я стала его утешать. И наконец Генри обнял меня.
Пора бы уже, подумал я.
– И поцеловал.
Наконец-то! Теперь я мог со спокойной душой уйти в тень.
– По крайней мере хотел, только я не разрешила. Рано еще. Джеймс, что не так? Думаешь, я поступила неправильно?
Я схватился за голову, не веря своим ушам.
– Элизабет, только не говори…
– Боюсь, да. Но Генри не расстроился, а тут же начал извиняться. А мне теперь неловко: вдруг он превратно понял мой отказ? Что думаешь, Джеймс?
К тому времени мы подошли к дому Уайтов, и я избавился от необходимости отвечать. Мне уже до тошноты надоело копаться в их отношениях.
Артур