– Они что, побрили мне затылок? – в неверии прошептала я, а подбородок затрясся от обиды: мало того, что с шишкой посреди лба, так еще и, как выясняется, с плешью на полголовы!
– Рана была открытая, пришлось накладывать швы… – Егор с жалостью посмотрел на меня.
Да что ж такое-то, а? Опять из-за парня меня насильно волос лишают! Я всхлипнула. За первым всхлипом последовал другой, и, наконец, я зарыдала, причитая о погубленной внешности и молодости в целом. А как теперь жить с этим рельефом на лбу и голым, шитым затылком? Соболев успокаивал как мог, тем не менее периодически посмеиваясь над тем, как я стенала.
Оказавшись в стенах квартиры, я первым делом отправилась на кухню: какими бы стрессами ни изобиловала жизнь, на аппетит мой это никак не влияло. Даже наоборот, на полный желудок все горести казались не такими уж и горькими. Тем более, если мне не изменяет память, помимо нескольких бутербродов и завтрака, который давно успел выветриться, во мне сегодня ничего и не было. Шампанское не в счет – оно лишь делает мой желудок вместительнее и прожорливее.
В общем, я навалила себе целую тарелку, будто в моем распоряжении был всего один подход к холодильнику, и отправила ту в микроволновку.
– Ты еще притопывать от нетерпения начни, – усмехнулся Егор, заходя в помещение.
– Если бы на открытии чьей-то галереи кормили получше, мой организм бы так не оголодал.
– В следующий раз учту, – Соболев усадил меня за стол, лично принес тарелку, разложил приборы и уселся напротив. Пока я уплетала овощи, он не сводил с меня внимательных глаз, на дне которых, как он не пытался это скрыть, плескалось беспокойство. Неужто решил, что я опять могу отключиться? Голова, кстати, почти перестала беспокоить – видимо таблетки, что оставил доктор успели подействовать.
– Что-то ты сегодня уж больно покладистый, – с набитым ртом проговорила я.
– Подожду пока ты вернешься в форму.
После плотного ужина я решила, что теплая ванна – сейчас будет в самый раз. Егор вызвался набрать воды, как будто я была не в состоянии повернуть ручку крана. Но спорить не стала, если ему от этого легче, пусть старается.
За те полчаса, что я провела в воде, Соболев умудрился заглянуть ко мне раз восемь с неизменным вопросом не нужно ли мне чего. А когда я, покачав головой, оставалась одна, слышала, как он говорит с кем-то по телефону. Ясное дело, с Лехой обсуждали произошедшее.
На ночь Егор намазал мой малиновый лоб оставленной доктором мазью, "новейшей разработкой израильских ученых, которые славятся своими бла-бла-бла…". В действенность суперсредства лично мне верилось с трудом, но раз уж Соболев так настаивает… Перед тем, как выключить свет, Егор осторожно чмокнул меня прямо в шишку и обозвал "единорожкой", что не могло не порадовать: