Нурсолтан прикрыла утомлённые глаза. Она не спала уже вторую ночь, с того самого дня, как узнала от Хусаина, что Менгли-Гирей уехал. Спасительный сон никак не шёл к ней, а она так нуждалась в нём, чтобы хотя бы немного забыть про боль, которая терзала её сердце. Жалобы Шахназ были так привычны, но не ответить на них было неучтиво. К тому же начатый сестрой разговор мог отвлечь от тягостных мыслей.
– Ты как всегда страдаешь о Хусаине? Очнись, сестра, детство закончилось, эти твои игры в любовь с братом смешны.
– Не вижу в этом ничего смешного!
Шахназ обиделась и надула губы, но долго молчать она не могла:
– У нас разные матери, мы с ним совсем не похожи! И почему Всевышнему вздумалось запрещать браки между такими, как мы?
– Шахназ, родная! – Нурсолтан присела рядом, обняла сестру. – На свете так много мужчин. Почему тебе вздумалось влюбиться в собственного брата? Уверена, это просто детские капризы. И Хусаин виноват, вечно дразнит тебя, я обязательно поговорю с ним.
– О нет! – вскричала Шахназ. – Если поговоришь об этом с Хусаином, он станет избегать меня, а я этого не переживу!
Девушка даже топнула ногой, крепко стиснула кулачки. «Совсем как в детстве», – подумала Нурсолтан и улыбнулась. Когда Шахназ не удавалось заполучить то, что она хотела, она топала ногами, грозно сверкала глазами и готова была убить всех нянек.
– Хорошо, Шахназ, ничего не скажу Хусаину, но и ты пообещай, что будешь вести себя благоразумно.
– Как скажешь, – недовольно буркнула Шахназ. – Обещаю быть благоразумной, только это не по мне.
– Да услышит тебя Аллах! – улыбнулась Нурсолтан.
Помирившись, они устроились на широком ложе, укрылись верблюжьим покрывалом. Сёстры были рождены от разных матерей, и им обеим должно было исполниться по пятнадцать лет. Это был возраст, когда их сверстницы уже качали зыбки с собственными детьми[11]. Девушки из знатных родов редко выходили замуж по любви, их уделом была политическая сделка. Беки искали выгодного союза с соседями или дальними сородичами, оплачивали временное спокойствие на границах собственными дочерьми.
И такая судьба ждала Шахназ. Пока своевольная дочь Тимера мечтала о несбыточном, отец решил её участь. Казанский хан Махмуд просил у беклярибека одну из дочерей в жёны для своего второго сына солтана Ибрагима. Переписка по этому поводу продолжалась несколько месяцев, и к лету повелитель мангытов решил отправить в далёкую Казань бику[12] Шахназ. Из ханства уже выехали тойчи[13] во главе с беком Шептяком. Ему, главному казанскому послу, хан Махмуд поручил ещё одну важную миссию – найти жену наследнику, солтану Халилю. Могущественный повелитель не доверял этого дела обычному ритуалу сватовства. Разве разглядишь нрав невесты за хитросплетениями переписки, разве поймёшь, глупа она или умна, добросердечна или злоязычна? Беку Шептяку были даны на этот счёт строгие