А ведь не откажешь в проницательности чекисту Агранову – весьма точная характеристика Мельгунова. Особенно эта: «человек чрезвычайно активный и деспотически настроенный». Вспоминается беспощадный чеховский приговор интеллигентскому сословию: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр»[40].
Если бунинский интеллигент, имеющий такое же право на существование, как и чеховский, – милый, понимающий, страдающий от неразделенной любви, понимающий толк в хорошей, сытой жизни, обожающий начинать застолье с цветных водок под балык, продолжать его хересом под солянку, красным вином под рябчиков, ликером под кофе и заканчивать плясками с цыганами и питием белой водки с красной головкой под блины с икрой, – то чеховский интеллигент, тот же страдающий от любви Гуров, не всегда понимаемый публикой персонаж, вдруг осознает лживость и иллюзорность этого мира. То деликатный Гуров, мудро вглядывающийся в мир. А доктор Астров из чеховской пьесы «Дядя Ваня», беспощадно препарирующий социальную и психологическую сущность той российской интеллигенции, к которой относился и Мельгунов, и которая потом взялась за создание подпольных заговорщицких организаций, более откровенен: «А те, которые поумнее и покрупнее, истеричны, заедены анализом, рефлексом… ноют, ненавистничают, болезненно клевещут…» Как же это созвучно чекистскому определению: «человек чрезвычайно активный и деспотически настроенный». В той же чеховской пьесе такая характеристика по-своему персонифицирована в профессоре Серебрякове, откровенность которого – «я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум», – органично переходит в пафос: «Надо, господа, дело делать, надо дело делать!» Сошлись они, исторические и литературные персонажи, профессор Серебряков, доктор Астров и реальный заговорщик профессор Мельгунов. Сошлись не в следственном деле, конечно, а на историческом и литературном поле социального противостояния. Ну, представим, с одной стороны, компания Серебрякова с Мельгуновым и сообщниками, с другой – компания Астрова, в которой интеллигенты иного ряда, например: Кржижановский, Тимирязев, Жуковский, Павлов, Брюсов, Блок, Маяковский. Интересное противостояние получается. А в ВЧК свои интеллигенты – Менжинский, Кедров, Артузов. Тоже в какой-то мере из компании Астрова. К ним-то разве нельзя обратить все те же слова Антона Павловича: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную,