…С этого дня Алексей и Денис зачастили в дом Захарии. Вслед за ними потянулись на караимское подворье и другие новгородские грамотники. Народ по преимуществу духовный: софийский священник Гавриил, диаконы Гридя Клоч и Наум, зять Алексея Иван Максимов. Заглянул однажды молодой боярин Григорий Тучин. Шел на «жидовские посиделки» со смешком, но, послушав Захарию, призадумался.
Лекарь рассказывал о небесных светилах и о человеческом организме, о свойствах минералов и о древней истории, об удивительных животных и о философском камне. Много говорили о Ветхом Завете. Евангелия Захария почти не касался, до поры щадя чувства священников. Но посеянные им семена сомнения уже прорастали в умах попов мучительными вопросами.
– Единосущен ли Бог или же един в трех Лицах? Приходил ли Мессия? Кто есмь Христос?
И вот однажды Захария открыл Библию и стал читать вслух:
– «И бить будет он страну бичом речей своих, и духом уст своих умертвит злодея. И справедливость будет препоясывать чресла его, и честность будет поясом на бедрах его. И волк будет жить рядом с овцой, и леопард рядом с козленком будет лежать, и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и маленький мальчик будет водить их. Не будут делать зла, и не будут губить на всей Моей горе, ибо полна будет земля знанием Бога, как полно море водами. В его дни Иудея будет спасена, и Израиль будет жить в безопасности, и вот имя его, которым его назовут: Бог – справедливость наша».
Лекарь закрыл Библию и, помолчав, спросил:
– А теперь рассудите сами: можно ли такое сказать о сыне плотника из Назарета?
Ответом ему было тягостное молчание.
Тонкий яд иудейской премудрости капля за каплей проникал в бесхитростный разум новгородцев. Рушился привычный и тесный мирок повседневных забот, и теперь они ощущали себя деревенскими детьми, впервые очутившимися в огромном городе. По ночам вперялись бессонно во тьму, растревоженный разум не хотел уснуть, и, даже выходя по нужде на двор, они изумленно застывали при виде распахнутого над землей звездного неба, будто увидев его впервые и уносясь, как в бездну, в непостижимую тайну мироздания. Утром с тяжелыми головами священники шли в свои храмы совершать привычные обряды и требы, но мысли их блуждали далеко. Поселившуюся в их душах сумятицу сугубили смутные предчувствия надвигавшейся беды.
4
В тот день протопоп Алексей пришел к лекарю один. Его осунувшееся лицо было бледным. Торжественным голосом священник объявил Учителю, как он теперь называл Захарию, о своем твердом намерении перейти в иудейскую веру. Его жена решила последовать за ним. Если Учитель не возражает,