Несколько месяцев жизни среди леса в окружении таких хороших людей, заставили меня задуматься: «а привязался ли я к ним? Что такое привязанность? Дружба может? Ведь мы все делали дружно! Что будет если я покину этих людей, мне станет скорее всего плохо».
О дружбе с ними. Я хорошо начал общаться Лайлой. Она была собирательницей, как и я. Вспомнилось слово симпатия и его сопровождающие чувства.
После работы мы проводили милые встречи, гуляли, рассуждали на разные темы. Она была привлекательна, наверное, я впервые увидел девушку.
Она поделилась со мной своей историей, о том, как она держала строгие выговоры со стороны родителей их менторство жизни, о том, как её приучали быть как все, стать частью огромного механизма. Она мучалась из-за родителей, которые запрещали ей заниматься рисованием, они выкидывали все краски и её полотна, и контролировали её учебу. Не выдерживала все эти строгости, с утра школа, днем родители, лишь вечером в тайне она рисовала в тетрадках ручкой, потому что инвентарь художника хранить опасно.
В лагере она рисовала картины, в основном природу: животных, деревья, солнце. Самую красивую картину она посветила реке в лунном свете. Впечатляющее зрелище. Красота вспомнилась мне, что это такое. Очень привлекательная незаурядная девушка, я испытывал теплоту во всем теле, когда был с ней рядом.
Когда её не было со мной, я думаю, что ревновал. Хоть и не до конца понимаю, что такое ревность. Но чувство паршивое.
Моя Лайла. Все нежные слова я вспоминаю и посвящаю ей. Когда впервые поцеловались, я не понял этих движений, но после, её сладость губ, её жаркое дыхание меня наполняли, я влюблен!
Моя история о беспамятстве её взволновала, но сказала она мне.
– Тебе повезло, что у тебя отшибло память, ведь неизвестно была ли твоя жизнь лучше, чем сейчас, не пытайся вспомнить её, лучше живи этой памятью, живи мной, – она сказала это мне в нашу жаркую ночь, когда тела сплелись воедино, она была наставницей и партнершей в любовном деле.
Я взахлеб наслаждался каждой секундой, проведенной с ней.
Дни за днями размеренной неизменной лагерной жизни одомашнили меня, я привык к покою души, я привык к любви Лайлы, но однажды проснувшись я понял, что в лагере назревает нечто странное. Я не придал этому значения так как не знал, чего мне ожидать от своего сознания.
«Вечность есть, а в вечности все меняется», – подумал я, то есть вечной неизменности не бывает. Не очень хорошие мысли, я поделился конечно же с Лайлой.
– Да брось, ты, все будет хорошо! Если поменяется что-то, то только стены этого лагеря и, то по нашей воле. – Успокаивала меня Лайла.
С утра все шло как обычно, собирательство, готовка пищи. Достали попавшего кабана в ловушку. В обед все тоже прошло, как обычно и я совсем уверился в том, что мое чутье меня обманывало.
Вечером.
Костер.