Благо, сейчас анестетики короткоживущие, как только наложили последний шов, она проснулась.
Даже и не расстроилась, что осталась без ноги, до того она болела…
Орешки
Некоторое время назад поступил молодой мужчина с сильными болями в животе.
Худощавый, он корчился от спазмов.
Анамнез, как обычно туманен. Что-то съел, возможно, много, потом прихватило живот, сильно прихватило, да выделения появились сзади, кровянистые.
Молодой, но уже многое повидавший доктор с ворчанием натянул перчатку, приказал стянуть штанины, наклониться, смазав густо палец, залез внутрь. Пациент крякнул от неудовольствия. Врач чуть вскрикнул от боли, что-то внутри сильно и неожиданно кольнуло. Что-то острое и плотное сидело внутрях. Вытащив палец, увидел смесь экскрементов и крови, чужой крови.
– Ты чего такого нажрался?
– Орешков, – потупил парень.
– Каких орешков? – в свою очередь, удивился доктор.
– Кедровых…
– В смысле кедровых? Ядра же мягкие, а там у тебя что-то острое и твердое…
– Я со скорлупой и съел, а некоторые разгрыз, – удивился, в свою очередь, непониманию доктора.
Доктор глянул на пациента как на дебила.
– Надо удалять, скорее всего, под анестезией, иначе порвется кишка.
– Хорошо.
Через некоторое время анестезиолог приказал сестре-анестезиологу ввести реланиум, парень расслабился и разговорился. Оказывается, пациент сожрал немалый мешочек орехов с целью суицида. Да, да, это был сознательный выбор смертельного оружия. Подружка от него ушла, и он съел то, что было под рукой.
Как только несчастный уснул, доктор уверенным движением руками расширил проход, и орехи под давлением вылетели из дупла, мешочек был явно немаленький. Жизнь суицидика стала вне опасности…
Женщина из параллельного мира
Около четырех ночи меня разбудил звонок, женский голос:
– Владимир Владимирович, извините за поздний звонок, нам нужна ваша помощь, мы не можем попасть в вену. Женщина, тяжелая черепно-мозговая травма, нет давления.
Ну вот, наступила моя работа, здесь точно нельзя повернуться на другой бочок и проигнорировать.
Спускаюсь в приемный покой. С туалета слышу утробное: «Бээг, бэээг, бэээг». Выползает полноватая терапевт, вытирает губы и молвит нечто нечленораздельное. Я, не обращая на нее внимания, двигаюсь вперед. Чую характерный запах, и с улицы, снова, только уже в две глотки, «бээээээг, бэээг….».
Запах усиливается, становится непереносимым, мой желудок и сам сжимается. Но мне как врачу, не пристало заниматься опорожнением желудка, когда требуется помощь. Попросил маску. Выползшие из улицы, зеленоватые фельдшер и медицинская сестра не сразу поняли моей просьбы. Я свернул в перевязочную, и моему взору явилось зрелище, не достойное, ни одного пера художника.
На каталке на боку лежала женщина, одутловатое лицо не позволило сразу определить