Седьмая страсть – страсть тщеславия, когда человек жаждет похвалы людей, непрестанно, ненасытно стремится пить этот смрадный и грязный напиток. Такой человек становится артистом добродетелей, ведет благочестивую жизнь напоказ, «играет» в нее, как актер на сцене. Как некоторые хищные растения, оплетая ствол дерева, высасывают из него все соки, так тщеславие опустошает человека. Как змея нектар цветов превращает в яд, так и тщеславие все добродетели превращает в пороки.
Братия и сестры! Чем бороться с тщеславием? Молчанием уст, простотой в обращении, в одежде и в пище. Так, например, святитель Иоанн Златоуст хвалил диакониссу Олимпиаду, происходившую из знатного рода, за то, что она не одевается роскошно, как позволило бы ее огромное состояние, но и не одевается нарочито бедно для того, чтобы ее прославляли люди как подвижницу, а носит одежду скромную и простую, не выделяясь среди других.
Для того чтобы искоренить тщеславие, нужно свои добрые дела совершать тайно. В «Патерике» рассказывается, как один монах решил посетить братий, живущих в Египетской пустыне, в самой дикой, неплодородной местности. Братия приняли его с радостью. Дали ему на трапезе все лучшее, что у них было, всячески старались служить ему. Он не заметил, чтобы братия эти строго постились, занимались псалмопением, приносили Богу молитвы, не видел у них ничего, что приличествовало бы отшельникам, и соблазнился. Он сказал: «Сколько дней я потратил и сколько трудов, чтобы прийти к ним, а не нашел ничего полезного для своей души!». Распрощавшись с ними, он отправился обратно. Но, по воле Божией, случился в том месте туман из мелкой пыли, который бывает в пустыне. И монах, проблуждав долгое время, вернулся снова к их жилищу. И вот, став у двери келлии, он услышал внутри пение псалмов. Он решил не тревожить братий, а подождать, пока они закончат правило, но псалмопение продолжалось долго, многие часы. Он не выдержал и постучал. Братия открыли ему дверь. Он сказал: «Я хочу пить» – и взял со стола кувшин с водой, а когда глотнул, то почувствовал, что она горько-соленая. Тогда он припал к ногам игумена этого скита и воскликнул: «Отец мой, я не понимаю, что здесь происходит! Когда я был, вы почти не молились, вы дали мне хорошую воду и вино, а что пьете сами?». Тот ответил: «Сын мой, у нас есть обычай: никому не открывать своей жизни и не показывать, как мы молимся. Мы приняли тебя, оказав любовь как путнику, а сами пьем воду с разведенной в ней солью, потому что мы держим пост не