Братия на Маковце с нетерпением ждали возвращения посольства. Преподобный был встречен со слезами радости. Сразу же все отправились в церковь. После молитвы перед иконой Святой Троицы новопоставленный игумен произнес свое первое настоятельское поучение. Теперь ежедневно будет он наставлять их путям Божиим, своим примером укреплять их волю. Поучения его были просты, но именно поэтому они ложились в сокровенные тайники души его учеников. Некоторые из них процитированы в житии, написанном преподобным Епифанием, другие были записаны братией. Одно из них хранилось в библиотеке Санкт-Петербургской Духовной академии: «Внимайте себе, братие, всех молю, прежде имейте страх Божий и чистоту душевную и любовь нелицемерную, к сим и страннолюбие, и смирение с покорением, пост и молитву. Пища и питие в меру, чести и славы не любите, паче же всего бойтесь и поминайте час смертный и Второе Пришествие»[23].
Теперь он становился в полном смысле отцом братии во всем: в молитве, в подвиге, в обыденных трудах, в скорби и печали. В своем игуменском служении он подражал великим основателям древних монастырей и преподобному Феодосию, игумену Печерскому Не игуменским посохом, но кротостью и любовью, собственным примером назидал, вразумлял и оберегал от искушений вверенную ему от Бога братию.
Трудов и забот с принятием игуменской должности заметно прибавилось, а в сутках оставались все те же самые двадцать четыре часа. Тем не менее Преподобный не ослабляет своего молитвенного делания и остается прежним иноком Сергием, смиреннейшим среди смиренных. Он по-прежнему исполняет самые трудные и черные послушания. Но есть у него одно послушание, особенно дорогое и любимое, и к нему он не допускает никого из братии, хотя в этом послушании многие хотели бы ему помочь. Это приготовление всего необходимого для служения Божественной литургии. Он сам мелет зерно, изготовляет и печет просфоры, катает свечи, готовит все необходимое в алтаре, варит кутью. Сколько бы ни было у него дел, как бы ни устал, но в церкви он всегда раньше всех, а выходит из нее последним. И это его искреннее, глубинное благоговение к службе Божией более всего – из всех известных нам подробностей его жизни – являет нам подвижника, высоко поднявшегося по ступеням лествицы добродетелей, достигшего полноты богосозерцания и боговедения.
Радонежский игумен зорко следит за духовным состоянием каждого из братий, печется о строгом соблюдении уставов. Слово его, сказанное с кроткой любовью, врачует духовные недуги, питает добрые начала. Однако в случае необходимости он не медлит наказать нерадивого или строптивого. По ночам он подолгу молится о вверенном ему словесном стаде – о всех вместе и о каждом в отдельности: он не стремится воспитывать их по одному стандарту, но ведет каждого своим путем, давая раскрыться каждой личности. Многие из них вскоре