И напротив, стоило им остаться одним, как блок начинал раскалываться. Если физически вся разница составляла килограмм – в пользу более упитанной Лили, то в психологическом плане их единство рассекали трещины.
Лили всегда брала инициативу на себя. Смелая, она выступала от имени обеих сестер-близнецов, в авангарде ей было комфортно, она назначала встречи, затевала игры, организовывала передвижения. Поскольку к людям обращалась именно она, они сразу проникались к ней расположением. И это спонтанное лидерство накладывало печать на привычки; от местных куда чаще можно было слышать о Лили или о близняшках, чем о Моисетте, некоторые ограничивались словом «другая», нередко забывая ее имя.
Моисетта, не подвергая сомнению этот вроде бы естественный порядок, следовала за старшей сестрой, сознавая однако, что находится в ее тени. Целых два года она все время старалась держаться рядом со столь необходимой ей сестрой, данной от рождения, сестрой, без которой она ощущала себя неполной. Это изрядно удручало беспечных и равнодушных взрослых, лишенных памяти. К тому же Лили всегда поддерживала Моисетту, когда та указывала, что к ней недостаточно внимательны, и всегда ее защищала.
Так как на Рождество или на день рождения они теперь получали разные подарки, девочки приняли такую стратегию: на людях они изображали радость, а как только все успокаивалось, приступали к перераспределению даров. Моисетта, вечно разочарованная своими подарками, требовала те, что достались Лили, и та без колебаний отдавала их, даже не обижаясь на то, что Моисетта потом отказывалась дать поиграть ими.
Но когда им стукнуло семь лет, их союз разрушила начальная школа. Более медлительной и менее точной, чем сестра, Моисетте учеба давалась труднее. Учителя обратили на это внимание родителей. Моисетта пришла в ярость: ее оценки соответствовали результатам последней трети класса и были не хуже, чем у остальных, они не привлекли бы внимания, если бы ее достижения не сравнивали с блестящими успехами сестры. Вполне обычная школьница, рядом с Лили она превращалась в посредственность! Это сравнение ей навязывали, и, молча проклиная более одаренную сестру, она, получая плохую отметку, привычно перекладывала вину на Лили.
К десяти годам наступило неизбежное: учительница предложила разлучить близнецов, поместив их в разные группы, соответственно уровню каждой. Она могла сколько угодно восхвалять преимущества разделения, суля расцвет их способностей, воспевая эффективность индивидуальной формы обучения, – Моисетта, потупившись, бросала на Лили обиженные взгляды.
И с этого момента она принялась совершать регулярные набеги на комнату сестры. Она портила ее книги, ломала карандаши, рвала рисунки, вырезала дырки на одежде. Но Лили молча приводила все в порядок, чинила, штопала,