– Первая состоит в том, что все материалы по произошедшему… – снова что-то удерживало советника от откровенности. Наконец, это самое «что-то», было преодолено. – По трём убийствам, строго засекречены. Представьте, засекречены даже для чинов министерства внутренних дел. Они пребывают в счастливой уверенности в том, что эти три смертоубийства суть самоубийства. В подобном заблуждении я их разуверять не стану. Вторая тайна состоит в том, что в качестве подозреваемых мы имеем несколько лиц, которым ничего не можем предъявить. Им просто нечего предъявлять! Мы могли бы просто следить за этими лицами в ожидании случая, когда они совершат какую-то оплошность в своих действиях. Однако же, я не могу надеяться на то, что подобная роскошь, как ожидаемый промах, вообще случится. А вот жертвы, ежели их рассматривать в совокупности прижизненных деяний, занимаемых должностей и особенностей карьеры каждого, дают, на мой взгляд, очевидное направление, указывающее на следующую жертву. А вот тогда, если им будет сопутствовать удача, трагедии, или драмы предшествующих убийств не будет. Будет катастрофа!
Что-то невообразимо тяжёлое и, даже, физически ощутимое, навалилось на друзей-помещиков. Они замерли сидя за столом, причём, не успев завершить жест, в момент исполнения которого их застали последние слова господина Толмачёва.
Кирилла Антонович замер, поправляя салфетку, прикрывавшую его манишку, а Модест Павлович успел лишь на самую малость сделать надрез на куриной грудке. И только звук дыхания отличал их от обычных кукол, которых частенько показывали в вертепе на ярмарке в Нижнем.
– И последнее. Ежели именно сейчас вы встанете и удалитесь, я смогу вас понять и не осуждать. Однако, оставшись, у вас не будет обратного пути. Слишком велика тайна этого дела. Слишком велика для того, чтобы посвящать в нее сомневающихся людей. Слишком велика для того, чтобы позволять носить её людям, не полностью отдающим себе отчёт в последствиях, который ожидает любого сомневающегося в правильности присовокупления к числу носителей ея. Ежели вы согласны, то обратной дороги у вас не будет. Ежели вы сомневаетесь… ну, что же, был рад вас видеть. Ваше здоровье!
ПАРОХОД «ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МАРIЯ ПАВЛОВНА»
Хорошее настроение уже само дало команду руке потянуться к латунной дверной ручке, а лёгким наполниться воздухом не только для полного вздоха, а и для того, чтобы сама собой запелась простенькая мелодия на не совсем обычные слова.
– Уммёглихь, уммёглихь, ди кляйне фёгель….
С той же молниеносностью, с какой доброе самочувствие заставило Кириллу Антоновича двигаться и петь, плохое предчувствие, навалившееся на помещика откуда-то сзади, со стороны иллюминатора, оборвало