«Вот именно. Из Андархайны…»
Бабушка оглянулась на Светела. Посмотрела на Равдушу. Трое подумали об одном.
О старшем родительском сыне, безвестно канувшем за Светынью.
Откинулась входная полсть, в шатёр спиной вперёд проник Жогушка. Согнувшись, упираясь, пыхтя, братёнок тащил Светелу последнюю теснину для лежака.
При виде усердного малыша Розщепихино остроносое личико сморщилось улыбкой, но тут же вновь омрачилось.
– Ты бы, Равдушенька, малюточку пристальней берегла… На торгу калека побирается, со спины – ну точь-в-точь старшенький твой, я увидела, аж прям сердце зашлось!
Мама ахнула, заметалась.
– Светелко, – сказала Ерга Корениха.
– Что, бабушка?
– Ступайте-ка оба, погуляйте вокруг, пока щи греются.
За любушку
Чего бояться в Торожихе потомку храбрецов, у которого есть старший брат? Совсем нечего. Жогушка и не боялся. Он просто жался к ноге Светела всё плотней, потом вовсе обхватил её, уткнулся лицом. Братище остановился. Рассмеялся, подхватил Жогушку, крепко обнял.
Поднял высоко над собой, заставил вспомнить Рыжика. Тайные, опричь маминых глаз, полёты над лесом.
Усадил на плечи.
Вот теперь можно было вертеться вправо и влево, заглядывать через головы, насматривать самое занятное впереди.
– Видишь? – спросил Светел. – Во-он там!
Жогушка вытянулся, проследил, куда указывал брат. Седой дедушка, окружённый шумной ватагой парней, девок и ребятни, катил ручную тележку. Сквозь отверстия лубяной клетки мелькали серые перья, долетал воинственный гогот.
– Гуси! – обрадовался Жогушка. – Как наши!
Светел кивнул:
– Как наши, да не совсем. До́ма простые, эти боевые.
Жогушка с сомнением посмотрел на тележку. На его взгляд, домашние гуси тоже мирным нравом не отличались. По крайней мере, без хворостины к ним лучше было не подходить. У Жогушки разгорелись глаза.
– Боевые? У них дружина гусиная? Расскажи!
Светел легонько подкинул его на плечах:
– Что рассказывать, пойдём поглядим.
А сам, пробираясь вслед гусачнику, кланяясь знакомым, обшаривал людское скопище взглядом. Кого видела Розщепиха?
«А что, если…»
Сквара, вырвавшийся от мораничей. Покалеченный жестокими котлярами. Таящийся почему-то.
«Да ну. Нешто станет Сквара на чужом торгу побираться? Какая ему Торожиха, он домой прибежит…»
И принесёт всей деревне беду.
«Чтобы нас… как Подстёг…»
Захотелось скорей назад, в свой шатёр. Оборонять маму с бабушкой.
Среди русых макушек мелькнула темноволосая. Светел вздрогнул, забыл гусей и весь белый свет, шагнул… Человек повернулся, сказал что-то спутнику, показал руками, засмеялся. Карие глаза, нос баклушей. И во́лос, если приглядеться, вовсе не Скварин.
– Светелко, ты куда? – удивлённо подал голос братёнок.
Светел