Только вернулись из Кандагара – сразу в караул. Меня поставили охранять парк машин. За парком – колючая проволока, дальше поле и метров через четыреста-пятьсот начинаются дома – это уже окраина Кабула.
Часовому надо ходить вдоль проволоки, как мишень (а «духи» тут постреливали время от времени). Это был конец декабря, ночью холодно. Надел бушлат, бронежилет, автомат сверху. Хожу, как огромная макивара (в карате тренажёр для отработки ударов. – Ред.), не попасть в такого человек просто невозможно. Ходил-ходил – думаю: «Опасно… Надо отойти подальше от проволоки. Хоть я и не дембель, но что-то не очень хочется маячить туда-сюда».
Хожу уже между машинами. Иду-иду… Вдруг – бум, меня что-то ударило! Открываю глаза – лежу на земле. То есть я на ходу заснул и упал. Встал: «Как это?!.». Ну ладно бы я лежал и заснул. Но я же шёл! Снова иду-иду-иду. Так хорошо становится, тепло-тепло-тепло… Бам – опять на земле лежу. Вскочил, уже побежал. Тепло-тепло-тепло, словно как в тёплую воду погрузился… Бум – опять на земле! Сообразил, что я уже и на бегу заснул. Выбросил бушлат, бронежилет. Но уже и в одном кителе на бегу заснул! Встал – автоматом по спине себя бью! И стал изо всех сил бегать по кругу. Чувствую тут – вроде проснулся.
И вдруг слышу: «Витёк! Это я, «Сокол»! У меня «дэцл» есть и печенье. Давай захаваем!». Вся рота в нарядах, дружок мой попал в столовую. А «дэцл» – это банка сгущёнки, сто сорок граммов. Нам в принципе в Афгане каждое утро сгущёнку давали, в кофе её заливали. Но те, кто был в наряде в столовой, из сорока двух банок, которые были положены на полк, половину тырили себе. Все об этом знали, но никто даже не ворчал. Все понимали, что наряд в столовую – самый тяжёлый, сутки вообще не спишь.
Мы залезли в кабину «камаза». Успели по одному разу печенье в сгущёнку макнуть, и тут же домиком голова к голове сложились – вырубились оба…
Караул пришёл – меня нет! Все очень испугались, когда увидели, что я пропал. Ведь «духи» могли зайти в парк и утащить меня. Это же «залёт»! Сорок минут искали, но докладывать побоялись… Ведь если придётся разбираться, то выяснится, почему я заснул. Отстоял свои два часа. Тут приходит дембель: «Теперь за меня два часа стоишь!». Через два часа пришёл уже и мой главный дембель, Умар: «Так, за меня два часа стоишь!». Отстоял шесть часов – уже моя смена подошла, стою за себя два часа. То есть я стоял всю ночь и поэтому под утро отключился окончательно.
Проснулся от ударов. Спросонья не могу понять, что происходит: бьют руками, ногами, но не по лицу, а как матрас выбивают. Тут самый свирепый дембель хотел меня побить уже по-настоящему. Но Умар сказал: «Ты что, обалдел, не трогай! Он же восемь часов стоял».
Через некоторое время меня вызывают в особый отдел – разбираться с моим походом к душманам под Кандагаром. Против меня грозились возбудить уголовное дело. Перед этим меня пригласил командир полка: «Смотри, могут сломать! Не колись – наш полк хотят признать лучшим полком ВДВ. Если что, то я тебя оттуда на боевые выдерну».
И