Суть второй установки заключается в том, что Бога можно найти не в гармонии звезд, не в совершенстве творений, не в величии космоса, а в своем собственном сердце, освободив его от чувственных и материальных образов. Боговедение представляется не вознесением души к Богу, а реанимацией сердца, очищением его от того, что не ведет к Богу. Здесь отсутствует ступенчатая лестница, здесь только два полюса: вечная жизнь и вечная смерть. Бог как единственное добро – и демон как единственное зло. Бог как единственная цель, а остальное – ложные цели, то есть препятствия на пути. Тогда звездное небо представляется уже не гимном Богу, а покровом, лежащим между душой и Богом; красота цветов, совершенство творений – миражом, который отводит путника от дороги в глубь мертвых песков, в бездонное море пустыни, откуда нет возврата; придет смерть – исчезнет мираж, растает бесследно мирская красота, как облака в порывах бури, и наслаждения превратятся в горсть раскаленного песка для умирающего в пустыне, который напрасно хотел напиться из призрачного водоема. Здесь спасение в отчуждении себя от мира; то, что не Бог и не ведет к Богу, – это не мое.
Первый вид богопознания привлекает людей, он не разрушает обычный ход жизни; второй кажется странным и жестоким, он требует беспрерывных внутренних жертв: посмотрел человек на зеленое дерево и получил некое наслаждение от созерцания красоты, образ зеленого дерева отклонил его мысль от Бога, в этот момент для него Богом стало дерево; почувствовал он наслаждение от созерцания его красоты, значит, в этот момент душа его не жаждала Бога, благоговение он променял на наслаждение, вид дерева одновременно отклонил от внутренней молитвы его мысль, чувство и волю и создал в его представлении ложный образ красоты. Озарила человека, как вспышка света, смелая блестящая мысль, и вот он уже зачарован бенгальскими огнями своего падшего ума, он отключился от молитвы, его собственный рассудок показался ему если не всесильным, то мощным, и на него возложил он надежду. Допустил в себе человек желание материального и видимого, и в это время погасла в нем любовь к Богу, Бог оказался на периферии его сознания, как бы выселенным из комнат в каморку ума.
Пошутил человек – и здесь провокация против собственного спасения: он создал ложный образ, так что стал творцом ложного мира – мира карикатуры, мира демона. Шутку чаще всего рождает не доброта, а нечто совсем противоположное: превозношение и садизм; унижая человека в шутку, мы под видом добродушной игры доставляем удовольствие своему жестокому сердцу. Поэтому шутка выключает человека из духовной жизни.
Разгневался человек на ближнего – и пожелал его уничтожения, вошел в одно поле с убийцами и палачами, ибо