КРИСМАСу. Гамбару

его только пригласили в Токио, Япония представлялась ему смешением древних традиций и современного хайтека. Лубочную Японию Михаил Альбертович обнаружил лишь частично в Киото. Хайтек же ограничился унитазами со встроенной функцией биде. Привычное уныние вернулось в сердце Михаила Альбертовича и оставляло его лишь эпизодически.

       Правда, еще оставались японки. Ведь по возвращению на родину его обязательно спросят: «Ну, как там в Японии японки?» И не ответить нельзя. Ведь не импотент же. Нельзя сказать, что у себя дома Михаил Альбертович был избалован женским вниманием, но и уродом он тоже не являлся. Врач, доктор наук, в конце концов, он имел определённую популярность среди поклонниц интеллигентов в очках. Тут стоит обязательно напомнить, что сам он из Украины, и поклонницы были в основном украинки. А кто в мире может сравниться с чернобровой, черноглазой со всеми соответствующими формами, несущей себя словно лебедушка, и подающей себя, минимум, прынцессой? Пожалуй, только латиноамериканки. Но такие его пока к телу не подпускали. И вот он в центре Токио. Октябрь. Жара спала, тайфуны прошли. На улице солнечно и радостно. Однако радости-то как раз Михаил Альбертович и не испытывал. Девушек для себя он разделил вначале на два вида: незамужних и замужних. Потом незамужних еще на два: тех, которые работали – офисных и на учащихся – молодняк. Замужних и офисных, по мнению Михаила Альбертовича, объединяло полное отсутствие индивидуального стиля, общая пришибленность и какая-то патологическая бесформенность: части тела неакцентированы, обувь отчего-то стоптанная, отсутствие толкового макияжа. С благородными женами и услужливыми мамашами было ещё грустнее. В мрачных одеждах, подобно черным вдовам, вооруженные черными зонтами, они пролетали привидениями на велосипедах, только их и видели. Михаил Альбертович долгое время прибывал в уверенности, что в стране объявлен многодневный траур. Но он явно затягивался. Когда доктор вышел из этого заблуждения, то вообще отказался что-либо понимать. Он всегда считал, что одежда нужна женщинам, чтобы соблазнять. Но определить, особь какого пола и вида мог соблазнить такой стиль, было выше его отнюдь не средних умственных способностей. На фоне охватившей его хандры Михаил Альбертович диагностировал у офисных одно, но очень выигрышное отличие от замужних – отсутствие маниакально-демонического взгляда женщины, добровольно-принудительно посвятившей себя прихотям детей и пропитанному сексуальным равнодушием мужу.