У тренировок был и ещё один плюс. Он начал намного лучше чувствовать нить, связавшую его и рабыню, начал различать эмоции, спрятанные глубоко под панцирем равнодушия. Один раз он даже попытался залезть в её мысли, но получил такой болезненный щелчок, что голова болела, не утихая, целую ночь. Что ж, ещё рано. Или у неё слишком сильная защита.
В очередной вечер он вошёл, задумчиво пробежался глазами по разнообразию инструментов, любой из которых он мог обратить против неё и вдруг понял, что у него нет ни малейшего желания втыкать в неё иглы, резать кожу или выворачивать пальцы. Наскучило? Не совсем… Перед ним сидела девушка, незнакомая ему, бесконечно далёкая и не понятная со своими татуировками, черными глазами и странной возможностью усмирять тени. Возможно, стоит дать ей передышку и попытаться узнать её, а потом уже решить, в какое место ударить больнее. Не всегда телесные истязания являются страшнейшим испытанием из того, что может случиться.
Лекс подошёл к рабыне, отвязал одну руку и вытянул вперёд, приказав ей держать её прямо. Так и есть. Кончики пальцев мелко подрагивали. Продолжать играть с иглами не стоит. Иначе совсем скоро она будет просто трясущимся куском мяса. Вздохнув, он сел напротив, налил себе вина, отпил немного.
– Не желаешь выпить?
– Нет.
– Не буду настаивать, да и вино, честно говоря, Мейрим купила не самое лучшее.
Лекс взял в руки иглу, медленно провёл остриём по её коже, прислушиваясь к её ответным эмоциям. Отчаяние. Его захлестнуло волной её отчаяния.
Он улыбнулся:
– Похоже, тебе они не очень нравятся?
– Разве для тебя это имеет значение?
– Для меня – не имеет, для тебя – да. Давай договоримся. Сегодня я не буду превращать тебя в утыканную иглами подушку, и, возможно, даже помогу справиться с последствиями предыдущих сеансов. Взамен расскажешь мне… для начала, что было с тобой после перехода?
– Неужели у меня есть выбор?
– Сегодня – есть. И думай быстрее. Я в силах сделать так, чтобы ты рассказывала всё, что меня интересует под … некоторым принуждением.
– Никаких игл?
– Никаких.
Он почувствовал искру радости, задушенную сразу же, как только она появилась, волной недоверия и настороженности. Что ж, она не настолько глупа, чтобы поверить в его искренность. Молодец, девочка, продолжай, играть с тобой по другим правилам будет даже гораздо интереснее, мысленно похвалил он. Рабыня поёрзала на стуле.
– Подожди, – велел он.
Придвинул ее стул к себе поближе, развязал одну руку и принялся массажировать кожу, под которую только вечера втыкал не одну иглу.
– Как видишь, я выполняю свою часть уговора. Дело за тобой.
Он разминал подушечками пальцев