И вообще, зачем вы про это спрашиваете? Ведь вы же умный человек!
****
Вечером этого шумного и такого насыщенного разными происшествиями дня доктор Легг, капитан, мистер Трелони и Платон собрались вчетвером в кабинете у доктора, попивая португальское вино. После рассказа доктора Легга о погибшем матросе и его странном имени, джентльмены какое-то время потрясённо молчали, потом капитан решительно сказал, вставая:
– Я завтра же попрошу разузнать об этом матросе одного ловкого человека – некого мистера Эрроу… Вы его, наверное, помните, господа. Он мне иногда оказывает кое-какие услуги.
Мистер Трелони утвердительно покивал, а потом почему-то вдруг спросил у всех:
– Джентльмены, а вы помните нашего гвинейского телёнка?.. Ну, которого капитану подарили?
– Ещё бы, Джордж, не помнить, – ответил доктор Легг. – Ведь он был к вам так нежно привязан.
– Кто нежно привязан? Капитан или телёнок? – спросил Платон со своего места в дальнем кресле.
Доктор первый прыснул от смеха, а когда общее оживление утихло, он ответил:
– Телёнок, конечно… У него сейчас, наверное, огромные рога… Лирообразные.
Тут доктор посмотрел на Платона и сказал ему строго:
– Я говорю о телёнке, принц… Рога – у телёнка.
Платон, как обычно, улыбался во весь толстогубый рот, а капитан сказал спокойно, не обращая внимания на разъяснения доктора про рога:
– Да, у него огромные рога могли вырасти.
Потом он потёр пальцами порезанный бритвой подбородок и добавил отрывисто, перекатившись с носок на пятки:
– Если его не съели, конечно.
– Нет, фульбе совсем не едят говядину, – авторитетно заверил всех мистер Трелони. – Они её копят на чёрный день.
– Ну, тогда его продали кому-то или променяли, и те его съели, – сказал капитан, он сел и пригубил вино из своего бокала.
– Нет, Кузнец не продаст, – уверенно отчеканил доктор.
– Если его самого не съели, – сказал капитан, снова сделав глоток из своего бокала.
Все замолчали, вспоминая события почти пятилетней давности. Потом капитан спросил у мистера Трелони:
– Вы давно не получали известий от дона Родригу?
– Он недавно писал ко мне, – ответил сквайр. – Он полюбил ходить с капитаном Перэ на скалы и наблюдать чаек.
Никто ничего на это не сказал, и сквайр произнёс в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечей:
– Вы ещё не знаете, Дэниэл… Но у меня опять началась лихорадка.
Капитан встревоженно посмотрел на сквайра, пытливо вглядевшись в его бледное, почти восковое лицо.
– И какая-то странная лихорадка, я не знаю, как это понимать, – огорчённо пояснил доктор и тоже замолчал.
– Столько лет было всё тихо, а этой весной начались приступы, – опять заговорил сквайр. – Причём странная такая регулярность – как увижу воду.
– Какую воду? – ошеломлённо спросил капитан.
– Любую… Пруд, реку, озеро…