Процессия двинулась дальше.
Сципион остановился против юноши с опухшим лицом.
– Ты, Клавдий Азелл, – начал он, – растратил отцовское состояние. Целыми днями ты бродишь по Риму с такими же шалопаями, как ты, переходя из одной харчевни в другую. Посмотри на себя в зеркало! Ты уже потерял человеческий облик, у твоего коня взгляд более осмысленный, чем у тебя. Данной мне властью я исключаю тебя из сословия всадников и перевожу в сословие эрариев.
– Вето! – послышался твердый голос Муммия.
Обход продолжался.
Уже вечерело, когда Полибий услышал из атрия шум шагов. Отложив в сторону свиток, он поспешил навстречу Сципиону.
– Ну как? – спросил он, глядя в усталые глаза друга.
– Первый бой с роскошью я бы сравнил с Каннами, – ответил Сципион с деланной серьезностью.
– С Каннами? – удивился Полибий.
– Ну да! В той страшной для нас битве командование принадлежало двум консулам, моему деду Эмилию Павлу и Теренцию Варрону. Сегодня действовали два цензора. Я исключил из всаднического сословия пятерых. Но мой коллега, не к ночи будь о нем сказано, четыре раза прокаркал «вето».
– Это печально, – отозвался Полибий. – На Марсовом поле у тебя появилось много врагов. Тебе остается чаще посещать Форум.
Сципион удивленно вскинул голову.
– Я имею в виду, что у вас на Форуме легко приобрести друзей. Для этого достаточно обратиться к незнакомому квириту с приветствием, назвав его по имени.
– О нет, мой друг. У меня плохая память. Вот Аппий Клавдий похваляется, что он знает каждого гражданина по имени. Мне достаточно того, что все знают меня.
Аттал
Услышав стук, Блоссий подошел к двери и открыл ее. Перед ним стоял незнакомец в дорожном гиматии и внимательно смотрел ему в глаза.
– Заходи! – предложил Блоссий. – Судя по одежде, ты с дороги. Мое скромное жилище принимает всех. А сам я рад служить любому, кто ищет помощи и совета.
– Я нуждаюсь в том и другом, – отозвался незнакомец, вступая в дом. – Мое имя Аттал. Я царь Пергама.
Обычно такое представление вызывает суету, удивление, испуг. Ведь не каждому смертному доводится принимать у себя дома царей. Но эти слова не произвели на Блоссия никакого впечатления. Лицо его оставалось таким же невозмутимым и приветливым.
– Садись, Аттал, сын Аттала, – сказал философ, предлагая гостю стул. – Сними свой гиматий, если хочешь.
Пока царь устраивался поудобнее, Блоссий занимал его разговором.
– Я немного читал о твоем царстве; о твоей столице, второй в круге земель; библиотеке. Мой юный друг и ученик, да будут к нему милостивы маны, несколько лет жил в одном из подвластных тебе городов. Мысленно я был с ним. Но мне самому не приходилось выезжать за пределы Италии.
– Об этом и пойдет у нас речь, – сказал Аттал. – Как тебе известно, я состою в переписке с Корнелией, и от нее наслышан о тебе и о твоем искусстве воспитания. Но сначала объясню. У меня есть сын…
– Да, да! – подхватил