Внезапно глаза его закатились, дыхание участилось. Тело боярина Саврасова несколько раз дёрнулось в судороге и замерло. Больше он не дышал.
Ратмир протянул руку к его лицу и прикрыл ещё тёплые, морщинистые веки. Потом он поднялся и медленно направился к своим товарищам, ожидавшим его у дороги.
Глава 10
Утром следующего дня в царских палатах появился митрополит Филипп.
– Велел ли ты вчера умертвить боярина Саврасова, Великий государь? – митрополит Филипп встал перед троном царя и вперил в него укоризненный взгляд.
– Не твоего ума это дело, Владыко, – ответил тот, листая какую-то большую книгу.
– Как – не моего?! – возмутился тот. – Человек тебе правду сказал, а ты его бросил на съедение своим псам-опричникам.
– Владыко, тем разом мы уже с тобой договорились, что не будешь ты трогать моих опричников и будешь просто властвовать над всей русской церковью. Что тебе ещё нужно? – захлопнул старинный фолиант царь. – Вот иди и занимайся своей паствой, а в мои дела и решения не лезь.
– Не по-божески ты поступаешь, Великий государь, – покачал головой расстроенный митрополит Филипп. – Пример какой подаёшь всему народу русскому! Как же любить-то тебя он будет после этаких расправ?
Царь Иван Четвёртый поднял голову и исподлобья посмотрел на митрополита.
– А меня любить не нужно, Владыко. Меня бояться нужно. Не забыл ли ты, что я – наместник Бога на земле. И чего желаю я – значит того желает и Бог. И только он один мне судья, – зловеще тихо произнёс он, не мигая.
– Грех страшный берёшь на душу свою, – покачал головой архиепископ.
– Мой грех – я за него и отвечу, – бросил Великий государь. – Всё у тебя, Владыко, или ещё есть чем укорить? Поберегись, Владыко, не лезь на рожон.
– А иначе и надо мной расправу учинишь? – прямо спросил архиепископ, не сводя с царя чуть прищуренных глаз.
– Все под богом ходим, – вздохнул царь Иван Четвёртый и добавил: – Не люблю я, когда мне слова поперёк говорят. Вот и митрополит Герман до тебя норовил всё поперёк мне разговоры разговаривать. И где он теперь?
Архиепископ Филипп опять покачал головой и, молча, вышел из царских покоев. Великий государь проводил его долгим взглядом.
В это же время в итальянском посольстве проснулся посланник Папы Римского. Его юный помощник Себастьян тут же, молча, и услужливо подал ему белый рушник и подлил горячей воды в большой серебряный таз, стоявший на небольшой резной тумбочке. Посланник улыбнулся ему и, подойдя, к тумбочке, протянул руки над тазом. Себастьян ещё раз на всякий случай проверил указательным пальцем температуру воды в белом фарфоровом кувшине и начал лить её на руки посланника.
В этот момент в дверь тихо постучали, и в комнату заглянул свежий как персик Антонио:
– Могу ли я войти, Ваше Святейшество?
– О, Антонио, конечно же, заходи. Как вчера добрался до дому? – радушно улыбнулся