Ломов (замечает веревку с петлей) – Так ты, поэтому и удавиться решил? Все, Павлик, тебе больше не наливаем, иначе у тебя окончательно крышу снесет. Тебе, брат, лечиться пора! Электричеством! Невеста его, видите ли, бросила…
Подумаешь, делов то! Радоваться нужно, теперь новую, более симпатичную найдешь.
С работы турнули? Устроишься на другую, с большим окладом.
Кот ушел? Надо было догнать его и дать здоровенного пинка в зад! В квартире грязи меньше будет!
Машину сперли? И хрен с ней, с кучей ржавого железа.
Курочкин (всхлипывает) – Да? Мерседес-двухлетка, это, по-твоему, куча ржавого железа? Жанна только из-за него со мной встречаться начала…
(внезапно до него доходит)
Боже мой, у меня же в банке кредит весит непогашенный за машину.
Нет, я пропал… (начинает громко рыдать)
Ломов – Брось ты, старик, эту сопливую канитель! В крайнем случае…
(Курочкин прекращает рыдать, поднимает голову)
отдашь банку квартиру! (Курочкин начинает рыдать сильнее)
Ну, ну, успокойся, не ты первый, не ты последний…
И я тебе хочу сказать, что в нашей стране многие бомжи живут лучше, чем работяги. Так что все меняется к лучшему. Не вешать носа, гардемарины! Давай лучше выпьем и рассудим все на трезвую голову (разливает водку).
Курочкин (отчаянно машет рукой) – А, все одно пропадать… (выпивает водку)
Ломов – Завтра проснешься, и будешь смеяться над этой историей…
Курочкин (в сторону) – Может, и не проснусь…
Ломов – И вообще, что за бредовая идея – вешаться? Вешаются только старушки… и педики. Ты же не такой?
(Курочкин отрицательно качает головой)
Настоящие мужики или стреляются… или горят… на работе…
Как я… (вспоминает) как Икар, как Гастелло… как Петр Васильевич, мой наставник, слесарь с большой буквы…
Сгорел как факел…
Курочкин – Как это?
Ломов – В него молния попала, когда он на озере во время грозы с железным котелком на голове и чайником в руках по пляжу бегал…
Курочкин – Зачем?
Ломов – Инопланетян изображал. Молния, бац!
Из Васильевича дым и повалил. Народ на озере сбежался, говорят, даже ученые из Москвы приезжали посмотреть.
Вот это, брат, смерть! Понял? А ты, чудак, вешаться! Курам на смех!
(пьяно трясет головой) Имей в виду, если повесишься, я тебя из петли вынимать не буду!
Курочкин – Степан Николаевич вынет…
Ломов — Этот старикашка с первого этажа? Не смеши меня, Паша! Он и стакан-то уже поднять не может. (смотрит на стакан)
Кстати, почему у нас пустые стаканы? (наливает водку) Выпьем, Павлик, за Икара!
Курочкин – Ты еще Джордано Бруно забыл… (чокается)
Ломов – Извини, старик, что-то