Отощав от одиночества, я возводил мосты…. Анастасия Верина

с ажурной отделкой снаружи, скетчбук, а ноутбук, расположившийся на столе, воспроизводил композиции классиков, что создавало вокруг меня невероятную атмосферу отрешённости и уединения. Именно в такие моменты я любил размышлять о жизни: насколько доволен тем, что я сейчас имею; насколько я чувствую себя потерянным, насколько меня втоптали в грязь, насколько ещё меня хватит. Насколько… А, к чёрту.

      Кто-то наверняка скажет мне, что я типичный представитель непонятых подростков. Возможно, они будут правы, но, честно говоря, какое мне до них дело? Мой главный грех в том, что я получаю странное наслаждение от страданий. Я люблю эту боль, что с каждым днём сжигает меня дотла, оставляя спаленный город на руинах моего сознания; я жажду её, хоть и безумно устал ощущать огромную дыру где-то глубоко внутри себя, что разделяет каждый раз мою жизнь на «до» и «после». Я знаю, что когда-нибудь это состояние сожрёт меня. Я знаю, что когда-нибудь всё разрушится, а мне достанется лишь прах прошлого. Возможно, ещё мой грех в том, что я не верю в Бога, хотя это утверждение довольно сомнительно само по себе.

      Громкий звук закрывающихся дверей, которыми постоянно сильно ударяли, словно пытались пробить бетон вокруг, раздирает поток моих мыслей – грохот настолько жуткий, что мне кажется, будто пространство вокруг меня начинает вибрировать в причудливом танце. Атмосфера личной сказки нарушается, буквально распадется на глазах, когда я слышу оглушительный грубый голос: это отец, человек, которого я хочу не ненавидеть, но как-то не выходит. Забавно осознавать, что он только пришёл домой, но уже срывается в истерике на ближних: на матери, на моей сестре, хотя та зачастую даёт ему отпор, даже на мне. Немного грустно, честно говоря, что люди привыкли переносить свои личные переживания и падения на близких людей, которые могли бы подарить крылья и щит в подобных ситуациях. Мой отец каждый раз превращался в личного демона, что разрушал всё, к чему прикасался, когда возвращался с работы. Но после всего этого был самым милым созданием на планете – а я помнил, я тщательно хранил в своей памяти, словно в драгоценной шкатулке, как он собственноручно каждый раз растаптывал хрупкие чувства моей матери. Моё сердце, как и сердца всех моих близких, покрывалось шрамами, которые никогда не дадут нам смотреть на мир по-другому.

      Отпечаток прошлого – отпечаток в будущем.

      Наверное, стоило давно им развестись, но человеческая натура удивительна в действительности: мы будем терпеть стойко и страстно, пока нам причиняют боль, пока наше сердце забивают клинками, потому что просто привыкли, а от привычки отказаться не хватает сил. Люди десятилетиями живут в несчастливом браке, а потом учат так же жить своих детей, взращивая эту привычку в неокрепших умах. Моя мать терпела это унижение постоянно, её ничего не держит рядом с этим человеком, однако она до сих пор рядом с ним. Я не могу её винить в этом. Жалость и грусть съедают меня живьём, когда я смотрю на неё, такую слабую и грустную.