Дальше шла ровная черта, создавалось такое впечатление, что листок выдрали у Милады из рук.
– Тут нет подписи, – пробормотала я, – и числа.
– Я очень хорошо знаю мамин почерк, это писала она, – шмыгнула носом Настя. – Вы не представляете, что я чувствую. Мне так тяжело… И одиноко… И я… я просто в шоке.
– Ты никому не показывала послание?
– Вам первой, – всхлипнула Настя и вдруг добавила: – У вас же тоже йорк есть! И собак вы любите, и книги Смоляковой, и денег вам не надо, и…
По щекам Насти градом хлынули слезы. Чуня, поняв, что ее юной хозяйке плохо, тоненько завыла. Я обняла девочку, потом встряхнула ее и сказала:
– Рыдать глупо, лучше давай подумаем, что мы можем сделать в данных обстоятельствах. А поплачем потом, от радости.
Глава 4
Когда Настя успокоилась, я спросила:
– Как думаешь, отчего «Марко» скрывает исчезновение популярного автора? Почему не бьет во все колокола, не привлекает милицию?
Настя почесала нос.
– Они тоже получили письмо.
– Кто?
– Ну… не знаю. Хозяин издательства, наверное, или кто у них там главный.
– Вашей семье об этом сообщили, да?
– Нет.
– Тогда откуда твоя уверенность?
Настя повертела в руках пустую чашку.
– Понимаете, когда Ми пропала, Никита страшно перепугался. Я даже удивилась, потому что всегда считала: брату плевать на маму. Он, правда, очень с ней был милый, ласковый всегда, вечно сюсюкал: «Мулечка, как себя чувствуешь? Мусечка, можно к нам в гости Костик придет?» Ну, в общем, изображал послушного мальчика. Все вокруг считают его необыкновенно хорошим сыном. Как же, Кит никогда не забывает привезти из города маме ее любимые пирожные и фрукты, на ночь обязательно зайдет в спальню, поцелует… Прямо противно!
– Что же плохого в проявлении заботы? – улыбнулась я. – Наверное, очень приятно, когда о тебе думают, когда едут в магазин, скажем, за черешней или ананасами, желая доставить удовольствие.
Настя скривилась.
– Наверное, приятно. Только… это все неправда, забота его неправда. Раньше Кит таким не был. Я очень хорошо помню, как он маму пытался замуж выдать. Она случайно познакомилась с одним дядькой, жутко противным, но дико богатым. Вроде его звали Гарик…
Я