Мать уже возилась на кухне, тщательно прибирая следы вчерашней попойки. Всякий раз с пятницы на субботу отчим устраивал в доме пьяные посиделки до утра – расслаблялся после трудовых будней. Иногда мать составляла ему компанию – и тогда из квартиры хоть беги. Их вопли и ругань действовали на нервы не хуже, чем какой-нибудь шумный сосед за стеной, неумело играющий на трубе или ударной установке. В такие моменты Вадим собирался и просто уходил из дома. К Сергею, например.
Вадим умылся, но вытирать лицо полотенцем не стал – в квартире стояла духота, пусть кожа сама обсыхает. В тесном узком коридоре наткнулся на мать. Она подметала пол.
– Сынок, ты чего так рано поднялся? На работу?
– Нет… просто не спится.
– Кушать будешь?
Он немного подумал и сказал:
– Если только кофе.
– Ступай, чайник уже вскипел.
Крошечная шестиметровая кухня сияла чистотой – мать успела навести тут порядок. Соорудив себе бутерброд с колбасой, Вадим налил кофе и принялся завтракать. Матушка закончила уборку. Она села за стол и, устало подперев рукой щёку, смотрела на Вадима.
По утрам, особенно в погожие дни, солнце щедро озаряло тёплыми лучами маленькое пространство кухни. Мама сидела, повернувшись к окну, вся в потоке света, отчего на её лице отчётливо проступала каждая складочка, каждая родинка, беспощадно прибавляя возраст.
«Так вот почему кинозвёзды не любят прямого света, – догадался Вадим, – все дефекты кожи видны как на ладони…»
Ну и бог с ними – подумаешь, дефекты! Зато в голубых глазах матери светилась такая любовь, перед которой меркли все прыщи, морщинки и даже само солнце.
Как же сильно она изменилась после смерти отца! Сейчас это была бледная, слегка располневшая женщина немногим за пятьдесят без всяких следов косметики. Растрёпанные неухоженные волосы наспех стянуты на затылке резинкой. Старый застиранный халат давно уже напрашивался в половые тряпки.
Раньше она одевалась модно, ярко, следила за собой. Ей шли короткие стрижки. Отцу нравились её буйные экспромты с внешностью – она всегда была такая разная, неунывающая. «Солнышко ты наше», – называл её отец. Потом его с сердечным приступом увезли в больницу.
А ещё через трое суток папы не стало.
С этого момента матушку словно подменили. Она очень сильно переживала его кончину. Сделалась какой-то серой и незаметной, словно с его уходом завяла и вся её красота. На лице матери давно не было счастливой улыбки.
– Ты всё больше становишься похож на Витю, – задумчиво произнесла она, будто могла читать мысли. – Такой же зеленоглазый красавец… посмотрел бы он на тебя сейчас.
Да уж, от того хилого четырнадцатилетнего подростка, каким видел его в последний раз отец, мало что осталось. Лёгкая атлетика, лыжи и немного «железа на грудь» даже с дистрофиками творят настоящие чудеса. Но мать