– Не извольте сомневаться, господин. Эта мирра прямо из Сабы. Изумительный аромат! И держится очень-очень долго. Берите, не пожалеете. Всего э-э… тресенти денариев.
– Сколько?! Дусенти, ты хотел сказать!
– Помилуйте, господин! Как можно двести, когда и за триста почти в убыток отдаю, только для вас, римского гражданина, романус сивис, из почтения к великой империи…
– Да ври больше!
Иллута усмехнулся про себя:
«Молодец Вакихэль, хорошим купцом стал, ишь как заговаривает зубы напыщенному чужеземцу! Да, в Рекеме в последнее время толчется много римлян, слишком много…».
Он еще немного послушал торг кипятящегося римлянина с хитрюгой Вакихэлем, густо пересыпающего эллинскую речь выражениями на ломаной латыни, потом, не торопясь, двинулся дальше. Иллута с самого утра околачивался на открывшейся сегодня ярмарке, которую набатейские цари традиционно устраивают каждый год в конце зимнего месяца кислев, когда в Рекем прибывают караваны из Египта и далекой Серики. Огромный рынок раскинулся на ровном каменистом плато, со всех сторон окруженном холмами, в непосредственной близости от Рекема.
«И зачем Раббэлю понадобилось переносить столицу в Бостру? – в который раз задавал себе вопрос Иллута, разглядывая разношерстную многоязыкую толпу. – Разве Рекем хуже? Вон у нас какая ярмарка – не меньше, чем в самом Дамаске! Чего тут только нет! Узорчатые персидские ковры, тончайший шелк из страны серов, драгоценные украшения и посуда из Сирии, аравийские благовония, пряности и слоновая кость из Индии, изумительные льняные ткани, хлеб и зерно из Египта. И конечно, кожи, сыр из козьего молока и мед, которыми так славится Набатея».
Иллута с большим удовольствием бродил среди многочисленных товаров. Впрочем, сам он ничего не продавал и не покупал, у доверенного агента царского советника Саллая была другая задача – сбор информации. Когда солнце начало клониться к закату, Иллута, продолжая прогуливаться по рынку, словно случайно оказался рядом с небольшим скромным шатром, разбитым в самом дальнем конце территории, отведенной под ярмарку. Дружески кивнув стоящему у входа человеку в одежде набатейского ремесленника, но с солдатской выправкой, Иллута быстро юркнул внутрь.
– Ну, докладывай, – небрежно бросил Саллай, наскоро обменявшись приветствием со своим агентом. – Что интересного?
– Купцы из страны серов жаловались, что хотели было проехать прямо в Дамаск через Пальмиру, да не смогли – парфяне не пустили.
– Не пустили? Почему?
– Потому что дураки. Предложили купцам продать им свой товар – мол, мы сами в Дамаск повезем.
– Неудивительно, – усмехнулся Саллай, – парфяне на все готовы, лишь бы римлянам какую-нибудь пакость сделать.
– Да, но цену-то дали смехотворную. Те, естественно, ни в какую. Тогда парфянские чинуши заломили за проезд через границу такую пошлину, что серы предпочли развернуть караван на юг. Пришли в низовье Тигра и Евфрата, там наняли корабль и, обойдя морем Аравийский