же сам по себе был невысоким пацаном, таким и остался. Темные почти черные волосы на голове были очень густыми, а прическа его напоминала идеальной формы зуб, как из реклам, правда, черный. Что касается улыбки – она была белоснежна, но зубы на нижней челюсти выплясывали румбу, разделившись на пары. Зубы на верхней – ровнее, чем строй президентского полка на параде, посвященному «Дню победы». Нос греческий, глаза слегка раскосые (я всегда ему говорил, что он метис), щеки впалые, покрыты рубцами, как память о подростковых проблемах с кожей, в ухе серьга со времен панк-юности, неизменно кожаная куртка и новые американские (будто бы) джинсы. Собственно, несмотря на то, что прошло много лет, ничего в нем не изменилось: изредка менял старую кожанку на новую, джинсы чередовал с брюками: то свадебные носил года три, то по моде купил вельветовые, но возвратился к джинсам. Лоб стал слегка изрезан неглубокими морщинами, появились небольшие залысины, но в целом он был хорош. Ничего у него не менялось, разве что появилось только двое детей – Саша и Паша, которых он из-за работы и видел-то только вечерами.
