– Я хочу предложить вам помощь.
Это было смело. Даже где-то безрассудно. Я никогда не пробовала делать это ни с кем, кроме своего неродного отца. Да и его мигрень последний раз снимала еще до того, как отправилась в Орту. Мама велела мне не распространяться об этом умении, хотя сама же меня научила. Она говорила, что это моя «компенсация» за то, что я не могу плакать.
– Ты лишена того, что умеют все, но зато можешь делать то, на что не способны другие, – говорила она.
Конечно, я не знала, сработает ли это на проклятом человеке, но это была моя единственная надежда выйти из кабинета ректора все еще студенткой Лекса.
Я медленно поднялась на ноги, переместила сумку, которая до этого лежала у меня на коленях, на сиденье кресла.
– Вы позволите?
Фарлаг был явно заинтригован и потому махнул рукой, приглашая меня делать все, что я задумала.
Я заставила себя обойти его стол и подойти ближе к креслу, в котором он сидел. Он внимательно следил за моими движениями, но молчал. Только вопросительно приподнял брови, когда я присела на краешек стола и потянулась руками к его голове.
– Сядьте прямее, пожалуйста, – попросила я и тут же поспешно добавила: – Сэр.
Он медлил пару секунд, но потом послушался, и тогда я смогла коснуться кончиками пальцев его висков.
– Хочу предупредить, что магический поток не способен справиться с этим конкретным видом боли, – насмешливо заметил Фарлаг.
– Магия в этом не участвует, сэр, – заверила я, едва заметно массируя его виски.
Не прошло и пяти секунд, как я уловила знакомые вибрации. И как обычно сначала попыталась подстроиться под них невыразительным мычанием, но еще несколько секунд спустя открыла рот, голосом создавая незатейливую мелодию. Она каждый раз звучала по-разному, ее рождали вибрации, которые я ощущала пальцами. Я сама не до конца понимала механизм происходящего, словно мной в такие моменты руководила какая-то неведомая мне сила.
Фарлаг, до этого посматривающий на меня с подозрением, закрыл глаза. Его лицо постепенно разгладилось, дыхание стало ровным и глубоким, как будто он провалился в сон.
Вибрации исчезли, и мой голос стих. Я убрала руки с висков ректора, внимательно наблюдая за его реакцией. Он открыл глаза не сразу. Какое-то время прислушивался к собственным ощущениям и только после этого взглянул на меня.
– Как вы это делаете?
Его вопрос заставил меня облегченно выдохнуть. Значит, все получилось.
– Я не знаю, – на этот раз абсолютно честно ответила я. – Мама научила в детстве. Я никогда не задумывалась о том, как это получается.
– Вы можете так снять любую боль?
– Нет, к сожалению, только головную.
Он снова какое-то время смотрел на меня снизу вверх, поглаживая пальцами небритый подбородок, а потом вдруг спросил, как ни в чем не бывало:
– Что вы делали в моем кабинете в пятницу вечером?
– С чего вы вообще взяли, что я тут была?
Его