– Значит, надо метить в верхушку.
– Ты про Брейвика слышал? – усмехнулся Ян.
– А он тут причём? Он же против исламских эмигрантов выступал?
– Больше верь газетам и телевизору. Если он был против эмигрантов, то почему не убил ни одного из них?
– Не знаю, – честно ответил я. – Этой темой вообще не интересовался. У меня своих проблем в то время хватало.
Ричард вновь выдал нам с Янеком по пиву и устроился рядом с поляком.
– Брейвика в четыре года изъяли из родной семьи, и в четыре же года первый раз изнасиловали. По различным оценкам, до совершеннолетия, он подвергался насилию больше сотни раз.
– А причем тут расстрел какого-то молодежного лагеря?
– При том, что он убивал членов Рабочей партии Норвегии, стоящей у руля государства уже не одно десятилетие, а Берневар любимое детище этой партии. И что?
– В смысле? – я открыл новую бутылку.
– Ты про это знал, до общения с нами?
– Нет.
– Вот именно. Реальные его мотивы завуалировали под месть эмигрантам, а насущные проблемы замолчали. И всё идет по-прежнему.
– И что делать?
– Что и мы – спасать детей и возвращать их родителям. Потому что своих нам уже не спасти. Мы опоздали, – Ян грустно поглядел на свои руки. – Вон Люк, женился на девушке из Киева. Её Галина звали. Любил. Носил на руках. Она родила троих замечательных детишек. И жили бы они и дальше счастливо, но кто-то из соседей донёс, что она на детей прикрикивает. Пришли соцслужбы, попытались забрать детей, пока Люк был на работе. Но Галина силой выставила их из дома, погрузила детей в автомобиль и попыталась уехать куда подальше. За ней организовали погоню. И в результате, она не справилась с управлением и вылетела с дороги прямо в один из фьордов. Никто не выжил.
Сам Люк сидел в этот момент, чернее тучи, молча слушая поляка.
– Или вот Ричард, – Ян кивнул на лысого соседа. – Пятнадцать лет назад перебрался сюда с шестилетней дочерью. Жена за год до этого умерла от рака, и они попытались поменять обстановку, чтобы легче перенести утрату. Здесь в одной из закусочных какой-то урод полез девочке под юбку прямо на глазах у отца. Ричард сорвался и забил педофила до смерти, в результате загремев в местную тюрьму на двенадцать лет. Пока сидел, дочь пошла по рукам. В тринадцать покончила с собой. Не смогла вынести всего, что с ней произошло.
Янек только сейчас откупорил новую бутылку, приложился, задумчиво глядя на меня.
– Теперь ты понимаешь, что каждый из нас испытал ровно то же, что и ты. Мы отлично понимаем тебя. И поверь, я всё бы отдал, чтобы лично выпустить кишки тому, кто сделал из моего сына инвалида, сломав ему позвоночник ради лишних пары тысяч евро в месяц.
Часть вторая
«Сумерки»
Глава 9
Два месяца пролетели