Даже здесь, за ширмой окон,
За доскою ставень, грезится,
Что жестока там толпа.
Так и ждёт, что ваша деточка
Выйдет дурочкой из дома…
Долетит уж скоро весточка
Скорбным голубем тогда.
И поведает – ни вечером,
И ни ночью скрытной, чёрной –
Днём, при всём при праздном зрелищем
Мир покинуло дитя.
У рябят там кепки в клеточку,
А глаза хищны недобро,
Караулят они девочек –
Горячи у них тела.
Ваша скромненькая деточка
Им отпор не сможет долго
Дать, падёт и станет немощно
Делать, что велит игра.
– Что ж плохого в этом, девочка?
И тебя не было б, может,
Через девять светлых месяцев,
Как на праздник я пошла,
Где со мною пьяных десятеро –
Всех кто старше, кто моложе, -
В парке на простой скамеечке
В муках жизнь тебе давал…
Прозревший в темноте увидит только тьму
Прозревший в темноте увидит только тьму,
Услышит тишину и пустоту вдохнёт;
Рванётся из всех жил взглянуть на красоту,
Но в бездну черноты обратно упадёт.
Прикосновенье рук, горячих, потных, липких
Заставит вздрогнуть и испуганно бежать,
Разбиться о стену, и смех услышать хриплый,
И слезы от стыда растерянно глотать.
По запаху искать себе по духу близких,
Тела чужих существ до тошноты вдыхать.
И биться в кровь с врагом, не видя в этом смысла,
И из желанья жить, сражаясь, побеждать.
Опять твой враг в пыли, унижен и повержен,
Но радость ли полнит победный, гневный клич?
Не одиночества ли стон сорвался неизбежный
С разбитых губ твоих, и сплёл в объятий клинч?
Он доживёт свой век незрячим, но прозревшим,
День ото дня копя усталости побед,
Боясь, но приближая день, когда придёт покрепче
Соперник боевой и оборвет тот век.
Промозглые, сизые синью пуанты
Промозглые, сизые синью пуанты
С завязками серых, чернильных дождей
Оденет скиталец, и тронет он ванты
Кривых, сладко-кислых ветвей.
И хмарь вышины поселенья
Заблудится в горьком саду,
Христом упадёт в трав бесследье,
Чтоб там народить красоту.
Огней предвечерье в объятьях
Солёных, искристых руках
Как жжется беспутством. А платье
Уснёт чернозёмом в ногах.
Я от жизни смертельно устал
Я от жизни смертельно устал.
Лезет в голову злой суицид,
Как же в небо смотрит душа,
Держит лишь перед Богом стыд.
Я