Непутёвый. Ольга Сергеевна Дерябина

он получил прозвище, отчасти за вечно кучерявую жизнь. Сейчас он стоял посреди танцпола и, закрыв глаза, крутил головой под «Доктора Албана». Девчонки подвижно танцевали перед ним, пытаясь обратить на себя внимание и злясь, что Пашка оставался на своей волне.

      – Знаю, и чё? – спросил Юрка.

      – Познакомь меня с ним, – попросила Машка.

      – Да поть ты! Туда же, что ли?

      – Ну пожа-алуйста! – подруга детства затрясла его за рукав.

      – Ладно, скажу, чтоб подкатил к тебе.

      «Иц май лайф» как раз закончился, и Пашка приоткрыл глаза.

      – Здоров, чувак! Как сам? – поздоровался за руку Юрка.

      – А? Зашибись, – Пашка довольно улыбнулся. – Орет только тихо.

      – У тебя вечер спланирован? А то краля одна рвётся… Вон та, рыжая, сисястая.

      Машка явно нервничала. Она стояла в нескольких шагах, глядя на парней и не зная, куда давать руки.

      – Неплохо, очень даже неплохо, – оценил кралю кучерявый. – А сам чё?

      – Подруга детства – она ж как сестра. Не буду ж я сестренку драть.

      – Я бы послал все принципы.

      – Может и пошлю, – пожал плечами Юрка. – А пока не стоит. Так что забирай, пока она не нажралась.

      – Пожалуй, заберу, – довольно усмехнулся Пашка и кивнул головой, приглашая подойти.

      – Зовут её Машка, и не Кулачкова, – оба захохотали пошлой шутке.

      ***

      В середине скамеек, расставленных по периметру зала, сидела она – в дерзкой джинсовой мини-юбке, полупрозрачной кофте, пестрых лосинах, в кроссовках с яркими шнурками. Олимпийка с широкими полосками небрежно лежала рядом. Появляющиеся сквозь яркую помаду пузыри розовой жвачки, утомленный взгляд через густо накрашенные ресницы, обесцвеченная челка «карлсон» – просто красава.

      Юрка решил впечатлить незнакомку. Он подошел и, не расфуфыриваясь, приступил к атаке.

      – Слышь ты, чамора, чё жопой прилипла? Пойдём потремся.

      – Рамцы попутал? Ты к лохушкам так подкатывай.

      – А я к кому? Лоходранью останешься, если со мной не пойдешь.

      – Борзеешь, парнишка. Не мельтеши, свали нахер.

      – Свалю, с тобой.

      Юрка схватил ее за руку и дернул к себе. Худенькое тельце оказалось рядом.

      – Эй, ты чё, охренел? По-русски совсем не понимаешь? – красава попыталась отстраниться.

      – «Бед, бед, бой, ага-а..» – начал напевать «Миди макси» Юрка, прикрыв глаза от удовольствия и покачиваясь в такт. Сцепленные за спиной руки он не собирался разъединять.

      – Да ты псих! – злилась красава.

      – Это ты психопатка хренова. Песню дотанцуем и бухать пойдем.

      Красава притихла – то ли от перспективы халявного бухла, то ли разглядела-таки в наглеце харизма.

      – Я, кстати, Юра, в честь Гагарина назвали, – представился кавалер, когда девица успокоилась.