– Какие у вас ручки пухленькие…
Людмила не сразу и поняла, куда он клонит. Сидит, прикидывает, кого позвать для клиента. Но под лежачий камень коньяк не течет. Сказала, что скоро вернется, и пошла. Настя за ней.
– И охота тебе снова тащиться. Взяла бы сама да приголубила.
Людмила от такого предложения мимо ступеньки шагнула, чуть с крыльца не сверзилась.
– Да ты что? За кого ты меня принимаешь? – И бегом.
Минут за двадцать обернулась, рекорд по бегу на длинную дистанцию установила.
Не потерялся и Николай Николаевич. Приехал не в командировку, а специально, чтобы увидеть Настю.
Идет она с подносом по своему ресторану, и вдруг перед ней встает представительный мужчина и улыбается. От неожиданности Настя не сразу узнает его. А глаз у него заинтересованный, все замечает. Видит око, да радости от такой зоркости мало, лишние думы, лишние муки.
Но терпит. Ручной, поставленный на колени противник. А как начинал, сколько гонору было. Настя здоровается и проплывает мимо. Не стоять же возле него с полным подносом. Николай Николаевич терпеливо ждет. За свой столик никого не пускает! Но она все равно не подсаживается. Некогда ей. Николай Николаевич ждет до конца смены. У него номер в гостинице.
– Какой? – спрашивает Настя.
– Одноместный.
– Это понятно. Какой номер у вашего номера?
– Триста шестой. А что?
– Если бы тридцатый был.
Хитрит Настя. Ее интересует триста двадцатый, в который она приходила к Анатолию. В триста двадцатый она, пожалуй, поднялась бы, может быть, даже осталась для интереса, потоптаться по воспоминаниям. Подниматься в триста шестой не соглашается, даже на подарки взглянуть не хочет. Разрешает проводить домой, там и подарки посмотрит. Но один у него при себе, в кармане. Николай Николаевич достает коробочку с сережками, аванс. Только не носит она сережки. У нее и уши не проколоты. Об этом, она, конечно, не говорит – вещь дорогая, может сгодиться на черный день. Второй подарок он разворачивает уже в ее комнате – платье. Красивейшее платье, в Москве такое днем с огнем не отыщешь, разве что по великому блату. Николай Николаевич просит, чтобы Настя примерила при нем. Она доставит ему такое удовольствие. Она умеет быть благодарной. Заодно и Людмиле похвастается.
– Ну, как подарочек? Миленький, не правда ли?
Хмурится хозяйка дома, ревнует, не нравится ей, что встречи проходят за ее спиной, без ее участия, холостые для нее встречи. Не стоило бы злить сестру, но не прятать же платье в чемодан, для того и дарят, чтобы любоваться. Про сережки Настя молчит. Николай Николаевич все понимает, видит, что старшая поостыла к нему.
Кипят скрытые обиды, но через край не выплескиваются, Людмила знает, с кем можно, а с кем – осторожно, на кого нахрапом, а перед кем – сироткой обиженной о ремонте дома вспоминать.
Куда проще с Жоркой. С ним Людмила отдыхает, к нему она, как к брату,