странности, что пока он чутко хоронил мать, голова отца куда-то запропастилась. «Утащили крысы или ещё кто…» – промелькнула мысль в голове мальчишки, после того, как он со всем закончил и обессиленный рухнул спать, впервые за долгое время не на холодную землю. К обеду следующего дня, когда юнец пробудился, он не сразу понял, что всё произошедшее не сон и что память на самом деле его не подводит. Лишь две холодные каменистые насыпи, свербеющие за окном, убеждали его в эфемерных воспоминаниях и возвращали мыслями к тем событиям в этот день, в следующий и во все другие, когда он в сомнениях трепетно прилипал к окошку. Всё, чему посвящал теперь себя юнец, это своим механизмом, тяжёлым раздумьям и размышлениям, среди которых он провёл почти с шесть месяцев. Он не думал о том, что уготовано ему дальше, лишь желал прожить отведённое и уж точно не собирался следовать наставлениям матери, ведь теперь ему не от кого было бежать.
