молитвами и чтобы я умолила Отца Бога, чтобы он ей продлил жизнь. Я была бессильна что-либо сделать, у меня не было силы, и только один ужас присутствовал в моей груди. Я ей дала знать, что если бы обладала такой силой, как святые, то сидела бы день и ночь и молилась о её возвращении к полноценной жизни. Но покрытое всё тёмными кровоточащими ранами тело меня смущало. Я поняла, что это есть её конец. Я приходила к ней, мы хорошо понимали друг друга. Я была обессилена, видя её мученья. Она испытывала невыносимые боли, кричала, поднимала руки кверху. Глядела в потолок и звала криком свою маму: «Мама! Мама!» Я спросила её, видит ли она свою мать. Она мотнула мне головой и, подняв палец вверх, промолвила: «Там вижу». Потом складывала руки на груди, как подобает отошедшему в иной мир, и смиренно лежала, как бы уходила в забвенье. Мой приход иногда совпадал с приходом её сына. Радость появлялась на его лице. Она тянула по постели обессиленную руку, давая знать, чтобы он сел около неё рядом, чтоб взял её за руку и сказал какие-нибудь ласковые слова, но этого не происходило. Как только я ему говорила её намерения, он резко отстранялся от кровати, говоря: «Нет! Нет! Я здесь постою». А иногда даже уходил в другую комнату и там сидел. Можно представить, что она испытывала в этот момент. Опечаленные глубокие вздохи испускались из её души, и ещё большее желание возникало в мыслях уйти к своей маме, которая ждёт её в том мире, любит её и которой она очень нужна. Я старалась её успокоить, говорила, что любила её всегда, она, еле шевеля губами, произнесла: «Любила!» Я знала, что в очередной раз совершила ошибку, старалась исправиться, простила, что любила и сейчас очень люблю её, гладила её больные руки, она преисполнена чувств потянулась ко мне, я нагнулась, и она страстно стала меня целовать в знак той благодарности, которую она испытывала, находясь в преисполненной радости, что хоть кто-то её любит. Я еле сдерживала свои слёзы и была в ужасе видя такое поведение сына. Меня мучила мысль, почему в предсмертные часы сын так поступает. Чем вызвано такое нежелание прикоснуться к матери и побыть с ней рядом? Может, боялся заразиться болезнью, которой покрылось её тело? Но ведь ласковые слова мог сказать ей!
