А Есенин пишет:
Разбуди меня завтра рано,
О моя терпеливая мать!
Я пойду за дорожным курганом
Дорого гостя встречать.
Так почему же Есенин должен быть китайцем?! Я говорю это вам, вам, кто изобрел слово «Родинолюбы»! Вы – нищие душою, вы неинтересны памятью своей, у вас нет голоса, у вас нет речи, у вас нет стати, вы – просто пустой звон над всей территорией России. И вы – меня учите?! Но как я могу забыть маму, папу, забыть брата своего? У меня был брат – золотистоволосый, русый, играл на балалайке, на гармошке, танцевал прекрасно. И вдруг моего брата не стало, он погиб, и его нет. И что, я должен любить Шарона, а не своего русского брата?!
Пусть Шарон любит Шарона, маму свою любит, пусть на могилу Меер ездит, он мне не мешает. Но и вы, циники, не лезьте в мою русскую душу, и не учите меня быть нерусским!..
О зримости образа
– Валентин Васильевич, журнал «Наш современник» с 1989 года ведет поэт Станислав Куняев. «В современной литературе не так много личностей, отличающихся страстностью. Неравнодушие ко всему, что так или иначе связано с происходящим на просторах Отечества нашего, – вот „фирменный знак“ Станислава Юрьевича», – пишет о нем «Литгазета». К 70-летнему юбилею Станислава Куняева «Российский писатель» напечатал подборку его стихов. Давайте обратимся к некоторым из представленных стихотворений. «Путь змеи»:
Змея вползла, приподняла главу
c Кремлевского холма под небом хмурым
и на остолбеневшую Москву
взглянула алчно с ленининским прищуром.
Шли времена, перерождалась плоть,
змея росла и сбрасывала шкуру,
но тварям не дано перебороть,
как ни линяй, ни душу, ни натуру.
И наконец остановился рост…
Рептилия движением усталым
к разверстой пасти подтянула хвост
и укусила с ельцинским оскалом.
– Дело в том, что это стихотворение поэта гневного. Гневного состояния поэта. Исповедь. Но всё равно «глава змеи»… У змеи – голова. Крестьянка, и даже ученый так не скажут – это Стас упустил из виду. Глава есть глава. Даже если глава секты какой-то. Это все-таки более широкое понятие и даже понимание государственного или какого-то иного движения, общины и т. д.
– Откуда у вас такая корневая точность слова? Это удивительно!
– Я родился в очень русской семье, и у нас говорили на изумительном, русском, так называемом – для Самуилов Маршаков – «неправильном» языке. Мама моя говорила: «Валька, Валька, какой ты несчастнай!..» Не несчастный, а несчастнай… А красиво же как! Некрасивых же слов вообще нет!
В прочитанном вами стихотворении поэт, конечно,