– Да погоди ты, – осаживает ее Антон. – Пацаны вроде взрослые.
– Все равно надо проверить, – торопит Надька. – Давай!
Антон меланхолично вздыхает, снимается с ручника и с визгом подлетает к опешившим пацанам. Мы с Надькой выходим из машины; пацаны, которые явно старше восемнадцати, быстро смекают, в чем дело, и стремительно отпрыгивают подальше от вестибюля.
– Вот, пятнадцать метров, все четко! Без претензий! – бородатый нарушитель ухмыляется довольно, но вежливо, и с явным наслаждением затягивается, как я успеваю разглядеть, «Парламентом лайт».
– Ребят, рискуете же, – ворчит недовольная сорвавшимся протоколом Надька. – Соблюдайте федеральный закон!
Пацаны стремительно докуривают и исчезают из нашего поля зрения. Мы садимся обратно в машину, Антон дает заднюю и останавливается на прежнем месте.
– Я же говорил, – Антон потягивается и звучно зевает.
Надька молчит; она категорически не любит признавать себя неправой. Однако молчание длится недолго – у Надьки угрожающе громко звонит телефон.
– Да! Привет. Да, я с Антоном. Мне Гришин разрешил. Нет, я ему еще с утра сказала, что у меня рейд. Он сказал: бери машину. Я вообще-то за весь отдел сейчас статистику поднимаю! А нахрена ему машина? Он сам в округ съездить не может? Не знаю. Ладно. Антон сам тебе перезвонит.
Во время Надькиного разговора Антон понимающе кивает, затем достает из кармана желтого пуховика свой телефон.
– Я же говорил, что этому придурку будет нужна машина. Я ему даже сказать ничего не успел.
– Ну а зачем ему в округ ехать?
– Ну типа вызывают свободного зама. Планы какие-то надо отвезти.
– Блин, бред какой-то. Я в округе тоже каждую неделю бываю – я что, машину себе требую?! Охренел в конец уже.
– Говорят же, что он олень полный.
– Да наши опера так и советуютговорят его на три буквы слать. Только что толку? Рейд-то у меня срывается!
– Позвони Гришину. Так и скажи ему прямо: мне не дают выполнить ваше указание.
– Ладно, тебе же все равно ехать. Просто вопрос: его только отвезти, или еще ждать придется?
– Блин, Надь, я не знаю. Если я быстро освобожусь, я тебе наберу. Где вас высадить?
Я – сторонний наблюдатель будней ОВД. Я вроде есть, а вроде меня и нет. Я слушаю этот диалог и понимаю, что мне совершенно незачем все это знать – кто из замов начальника отдела мудак, кто может ездить к вышестоящему руководству на общественном транспорте, кто мешает отвезти какую-то тетку на продувку, а кому приходится в выходной выписывать топливные талоны для патрульной машины и ГНР. Я – будто растворен в этом низком угрюмом февральском небе, устало нависшем над моим городом; я – будто безмолвные стены грустных панельных домов с зассаными бомжами и малолетними дураками (наш контингент) подъездами; я – среди сетки проводов над проспектом и в куче влажного грязного снега на тротуаре,