– Остынь! – кинул ему хозяин замка, – если не хочешь навредить своей госпоже!
На самом же деле, будучи несчастным, по его мнению, отцом трёх дочерей, лишь одна из которых была замужем, Ральф до колик боялся разделить участь племянницы, заполучив в зятя чужеземца. Лишиться своего последнего куска земли, для него было сродни ржавому ножу в горле. И обращать на свою скромную персону лишнее внимание короля он не собирался.
– Я слышал, что этот ардианец в любимчиках у Вилхерда, – предупредил Ахелнер, – он не простит, кому бы то ни было, подобного отношения. Не будь так глуп! Иначе потеряешь последнюю возможность находиться рядом с госпожой. Новый хозяин наверняка отправит тебя подальше от дома. Только дай ему повод!
Ральф машинально погладил короткую, начавшую седеть бороду. Мужчина отставил свою чёрную, инкрустированную металлом трость, которая не раз использовалась хозяином, как довольно грозное оружие. Затем присел в своё кресло, желая дать отдых больной ноге. От всей души он надеялся, что его слова были услышаны.
– Это будет последним, что он сделает! – выкрикнул Гай.
Ральф воздел очи к небу. Если слухи об ардианце Кендале верны хоть наполовину, то эти двое порешат друг друга ещё в церкви…
Тем временем, маленькую невесту надлежащим образом готовили к предстоящему событию. Адела, едва ей удалось вытолкать никак не желавшего уходить Гая, велела горничным внести одежды. Она принялась помогать одной из девушек одевать Даниэль, стоявшую растерянно, словно фарфоровая кукла.
Чувство огромной вины и тревоги за бедное дитя охватило её. Но женщина понимала, что не посмеет пойти против воли мужа, не желавшего заботиться о племяннице, не являвшейся его родной кровью. Даниэль была дочерью её покойной ныне сестры. И не иметь возможности воспитывать осиротевшее дитя, было для Аделы сущей пыткой.
Единственное, что она могла, так это молиться каждую ночь о том, чтобы господь даровал долгих лет Гаю. Воин словно наседка не отходил от девочки ни на шаг. Только так она могла спать спокойно. Так Адела сама себя убеждала все эти годы, к её искреннему удовольствию, весьма удачно…
– Стой смирно, дитя моё. Ты должна выглядеть безупречно, – леди расправила пояс на платье.
Служанка, покончив с нарядом, принялась расчёсывать золотистые волосы девочки, от чего они засверкали зеркальной гладью. Девушка, выдавая своё искреннее волнение, непроизвольно гладила Даниэль по голове, словно успокаивая, до тех самых пор, пока госпожа не отослала её, нетерпеливым взмахом руки.
– Я надеюсь, ты понимаешь, моя дорогая, что сегодня очень важный день? – спросила она у племянницы.
– Я не настолько глупа, чтобы не знать это, тётя, – Даниэль горделиво подняла голову, чем привела женщину в замешательство.
Как может женщина, а уж тем более маленькая девочка, вести себя подобным образом? Гаю придётся ответить за столь неподобающее воспитание. Но о чём это она? Уже через несколько часов, это станет не её заботой. Теперь это головная боль