Так или иначе, Сильви с ужасом представляла, как она и Франсуа встретятся взглядами. Не станет же она бродить по дворцу, зажмурившись! Рано или поздно бывшие возлюбленные столкнутся нос к носу… К счастью, у нее еще оставалось время, чтобы подготовиться и не угодить во второй раз в сети прежнего чувства. Она отдавала себе отчет, что под золой траура по-прежнему жив огонь страсти.
Она медленно пересекала самую просторную из комнат, когда до ее ушей донесся взволнованный голос:
– Надеюсь, вы получили добрые известия? Мы очень за вас беспокоились!
Холеный, элегантный в своем черном бархатном наряде с высоким воротом и венецианскими манжетами, Никола Фуке походил, стоя в золоченом дверном проеме, на портрет кисти Ван Дейка в богатой раме. Сильви схватила его за протянутые к ней руки.
– Не стоит волноваться! Весть скорее хорошая, хоть и противоречит моим прежним намерениям: король желает, чтобы я присоединилась к свите инфанты, когда она станет нашей королевой. Мое место отныне – при дворе в Сен-Жан-де-Люз.
Суперинтендант финансов поднес к губам руки Сильви и радостно воскликнул:
– Восхитительная новость, дорогая! Наконец-то вы займете место, принадлежащее вам по праву. Если откровенно, то довольно вам скрывать свою красоту в провинциальной глуши. К тому же я буду видеть вас гораздо чаще.
– Да, больше вам не придется, пренебрегая занятостью, тратить драгоценное время на путешествия по сельским дорогам. Знали бы вы, как мне дороги эти знаки вашего внимания…
– Я же, напротив, буду видеть вас куда реже, – пожаловалась Мария де Шомбер, стоявшая у высокого камина, обложенного голубым с белыми прожилками итальянским мрамором.
– Отчего же, скажите на милость? Я слишком к вам привязана, чтобы пожертвовать радостью находиться с вами рядом даже ради блеска двора; стоит вам всего лишь…
– Ни слова больше, дорогая! Вы отлично знаете, что мне подавай только Нантей и ваше прелестное жилище, а в Париже я не высовываю носа из любезного моему сердцу монастыря Мадлен. Королеву Анну я больше не люблю, с юным королем едва знакома, а Мазарини всегда гнушалась.
– Теперь он тяжело болен и, говорят, долго не протянет, – заметил Персеваль де Рагнель, рассеянно крутя в пальцах шахматную фигуру, которую Фуке поставил мимо доски.
– Все равно он внушает ужас! Особенно если действительно является супругом особы, которой я была так предана. Что касается новой королевы, то ей уже не суждено тронуть мое сердце. Муж унес его с собой в могилу почти целиком, оставив лишь осколки, которые я дарю редким друзьям. К тому же венчание короля состоится то ли шестого, то ли седьмого июня, а это как раз четырехлетняя