– Нет, Марк Александрович еще не пришел в себя. Делается все возможное.
Эта была еще одна примета следователя Аванесова: если пострадавший не приходит в себя в этот же день, дальше появляется большой, нарастающий ком проблем. Хорошо, он будет ждать, он умеет ждать, но что такого мог сделать этот авиакороль, чтоб его кто-то треснул от души по голове кочергой? Эксперты сказали об этом уверенно, да и кочерга со следами крови валялась рядом с креслом, отпечатки были тщательно стерты, но поскольку кочерга была брошена, Руслан сделал вывод, что журналистка явно спугнула преступника, и он спрятался за массивной зеленой шторой, которая висела в кабинете, и оттуда мог наблюдать за происходящим.
Информация, которую он только что получил про Марка Бельстона, тоже не предвещала ничего хорошего. Аванесов знал, что если в деле замешан высокопоставленный человек, то трудности нарастают в геометрической прогрессии. Скоро ему будет звонить начальник и рассказывать, что на него «давят сверху» и дело надо расследовать в кратчайшие сроки, надо определяться с подозреваемым и кого-то обязательно задержать, чтобы «общественность успокоилась». Аванесову сейчас нужны новые факты, новые свидетели, потому что без этого двинуться вперед невозможно.
– Вы меня вызывали? – Рядом с ним возникла женщина.
– Приглашал, Зинаида Ивановна, приглашал. Извините, что оторвал вас от анализа конкурсных материалов, это, кажется, так называется? Но у нас тут свои материалы вырисовываются.
– Я понимаю. – Она обреченно кивнула.
– Вы для следствия очень важный свидетель, детали, которые вы могли подметить, могут оказаться бесценными.
– Я понимаю. – В ее фигуре читалась безысходность, да и вся она была какая-то понурая, и Аванесову это решительно не нравилось. Вялые свидетели тоже были плохой приметой, не потому, что путались в показаниях и выдавали желаемое за действительное, а потому, что были к происшествию безразличны, значит, на детали внимания не обращали, и, похоже, Зинаида Ивановна как раз представляла такой случай. Зуб почти перестал болеть, но раздражение не проходило, оно перешло на Зинаиду, потому что она должна была знать ответ на вопрос, зачем Бельстон позвал Сорневу. Он был уверен, что отгадка кроется именно здесь, но как убедить унылую женщину поделиться эмоциями, если их у нее нет?
– Мне очень важно знать. Очень. Почему Марк Александрович попросил вас позвать журналистку Сорневу? Мне это важно. Очень. Очень. – Он подчеркнул это слово который раз и внимательно посмотрел ей в глаза. Глаза у свидетельницы были испуганные, словно за ней кто-то гнался, и от напряжения она стала говорить шепотом:
– Да откуда мне знать, мало ли что этим олигархам в голову придет. Может, он молоденьких девчонок любит. – Она сама испугалась того, что произнесла.
– Зинаида Ивановна, дорогая, вы кандидат наук, а значит, женщина умная и мыслите логично. Так?
– Наверное.
– Следите,