– Даже не знаю, Веня, что тебе сказать. Ты и сам понимаешь, поверить в твой рассказ трудно, так это…
Не договорив, Борис поднялся с табуретки, похлопал Губбеля по плечу и вышел наружу.
Дождь к тому времени уже прекратился. Сильный восточный ветер сдувал с ослепительно синего неба последние обрывки туч. Он шевелил верхушки лиственниц и кедров, сплошной стеной подступавших к забору.
Борис замер, пораженный угрюмой красотой окружающего мира. Он смотрел на деревья, какие они огромные и мокрые, на отяжелевшую от дождя траву, слушал таинственный шум леса, шум миллионов трущихся друг о друга ветвей. После спертой атмосферы Венькиной хижины на улице было необыкновенно свежо. Борис вдыхал прозрачный, пахнувший дождем воздух, попутно размышляя по поводу непредсказуемых причуд своей судьбы, забросившей его в этот фантастический уголок, обитель одичалого журналиста. Странная все-таки штука, эта жизнь, думал Борис. Странная и непонятная. Еще вчера такая обыденная и привычная, завтра она вдруг предстанет пред тобой с совершенно немыслимой стороны, и ты будешь барахтаться в ней, как топор в проруби, не понимая, по какой уважительной причине тебя тянет на дно. Возможно, ты начнешь паниковать. А может быть, попробуешь выплыть. Ты будешь пытаться разобраться, что к чему. Но как отличить ложь от вымысла? А вымысел от правды? А правду от лжи? Кто подскажет? И есть ли вообще, кому подсказать? А если и есть, не солжет ли подсказчик?
Внезапно что-то с тяжелым стуком плюхнулось на траву рядом с Борисом, заставив его отвлечься от своих мыслей. Борис перевел взгляд на землю и увидел валявшиеся неподалеку кирзовые сапоги.
– Переобувайся, – раздался за его спиной голос Губбеля.
Борис обернулся и недоуменно спросил:
– Зачем?
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Смилуйся, Веник, я с утра, считай, ничего не ел, а ты говоришь – переобувайся. Ты сперва покорми гостя, а потом уж и бросай в него хоть сапоги, хоть что угодно.
– По дороге перекусишь, сейчас некогда. Нам необходимо вернуться дотемна, иначе придется заночевать в тайге.
– Откуда вернуться?
– Увидишь. Переобувайся, и пойдем.
Губбель неожиданно переменился,